"Эдвард Дансейни. Благословение Пана " - читать интересную книгу автора

прокручиваясь у викария в голове, досаждала ему неизменным выводом: надо
написать епископу. Осознав это, викарий задумался о другом: "Как отнесется
к этому епископ? Будет ли он во вторник во дворце? Получит ли он письмо
быстрее, если я напишу его сегодня и оно уйдет с воскресной почтой?" В
неподвижном мерцающем свете стали появляться новые насекомые, которым,
постепенно исчезая, уступали место дневные насекомые; уже темнело под
буками и близилось время звучащей с холма странной мелодии, когда она,
пронзая, подобно лунному лучу, воздух, придает сумеркам нечто неуловимо
колдовское, чего, как стало ясно викарию, как раз и нужно бояться.
В тот день он не стал больше терять время, поднялся с кресла и зашагал
в дом, в маленькую комнатку, которая называлась кабинетом, чтобы тотчас
взяться за ручку и бумагу. Увидев входящего мужа, жена викария что-то
сказала ему, но не стала задерживать, поняв по выражению его лица, что
тревоги последних нескольких дней, о которых он не обмолвился с ней ни
словом, достигли предела. Писал викарий торопливо: трудно было взяться за
письмо, а уж в словах он недостатка не испытывал - не сомневаясь в
приводимых им фактах, насколько он сам мог осмыслить их, викарий уже неделю
так и сяк прокручивал в голове фразы, которые теперь выплескивал на бумагу.
По привычному хлопанью дверей и звяканью посуды викарий понял, что
накрывают стол к чаю, однако жена не стала беспокоить его, пока он не
закончил письмо. Вот что он написал епископу:

Волдинг, Селдхэм,
Вилдборо,
10 июня


МИЛОРД,

Находясь в весьма затруднительном положении, я вынужден отнять у Вашей
светлости время, дабы испросить совета и указания. Однако прежде чем
изложить факты в том виде, в каком они стали известны мне, я прошу Вашу
светлость вспомнить, что Волдинг последние шестнадцать или семнадцать лет
не был обычным приходом и что, несмотря на все мои усилия, я не сумел
положить конец распространению сомнительных мыслей и сомнительных историй,
кои, будь они сочинены в давние времена, могли бы считаться народными
сказками, но даже если сумел, то лишь частично, да и то относительно якобы
воспоминаний стариков. Если быть точным, то непоправимый вред Воддингу,
хотя я не могу назвать ничего определенного, нанес во время своего краткого
пребывания человек, который называет себя преподобным Артуром Дэвидсоном.
Мне известно, что он был назначен сюда еще во времена предшественника Вашей
светлости, и не мне судить тех, кто прислал его сюда. Я лишь констатирую
тот факт, что после его исчезновения работа викария в Волдинге сопряжена с
великими трудностями, и эти трудности, какими бы неуловимыми они ни были
для чужого взгляда, не исчезли со временем, отчего я спрашиваю себя, не
рождены ли они в моем воображении.
Милорд, факты таковы. Как только садится солнце, или чуть раньше,
когда солнце скрывается за горой Волд, на этой горе, с левой стороны (в это
время года), начинает звучать музыка. Похоже, играют на свирели, и одну и
ту же мелодию, однако она неизвестна местным жителям, во всяком случае,