"Эдвард Дансейни. Благословение Пана " - читать интересную книгу автора

мудростью дикой природы, знанием, отличающим диких существ от человека, и
оно предупреждало его о слежке. Томми огляделся: все было как обычно, тем
не менее он чувствовал на себе пристальный взгляд. Он сделал несколько
шагов, после чего резко остановился и оглянулся. Никого. И все-таки
неожиданно помудревший Томми чуял опасность.
Когда третья попытка обнаружить слежку оказалась безрезультатной,
Томми, игнорируя свою новую мудрость, но не забывая о ней, отправился
прямиком на Волд и поднимался наверх, пока вокруг не остались лишь высокая
трава, эрика и шиповник, который как будто радостно здоровался с парнем.
Усевшись там, где колючий кустарник скрывал его от окон Волдинга, и
поглядев на дом, прятавшийся за дикими ломоносами, он поднес свирель к
губам и призывно заиграл на ней. Едва звуки вечерней мелодии достигли
гостиной, у Лайли захватило дух, ее старую хозяйку охватило волнение, потом
викарий услышал мелодию и вздохнул, а она полетела дальше по деревне,
будоража людей, и еще дальше, пока не стала почти неразличимой, но все еще
продолжая будить странные фантазии в головах людей, которые даже не
подозревали, что слышат ее. Лайли поставила поднос на стол и, не говоря ни
слова, вышла из комнаты. На сей раз миссис Эрлэнд промолчала; у нее было
время убедиться, что необыкновенная мелодия неподвластна ей так же, как,
скажем, падающие метеориты. Викарий еще раз вздохнул. В деревне задумались
о давно прошедших временах и старинных обрядах. Девушек потянуло на гору.
Парней из банды Уилли Лэттена охватила нервная дрожь, как бывает, когда
солдаты слышат вызов врага, неведомый им прежде. Томми заиграл вновь, и
девушки прибежали к нему. Зная, что Лайли сидит рядом, а остальные
расположились полукругом рядом с кустами шиповника, Томми стал потихоньку
дуть в свою свирель, и из нее полилась мелодия, будящая воспоминания о
лепете горных речек, каким он бывает во сне или в мечтах, об утреннем пении
птиц на берегах, но таких птиц, которых мы не знаем и не узнаем никогда.
Едва различимой была его мелодия, которая завлекала юных девушек, она была
до того чарующей и необыкновенной, что, стихнув, оставила по себе
воспоминание, как о сне, который исчезает, словно его не было, едва
просыпаешься солнечным утром; ничего не осталось такого, что бы доказывало
ее реальность, кроме расширенных зрачков в изумленных глазах покоренных
девушек, внимавших Томми.
И он заиграл опять. На сей раз это было похоже на перекличку дроздов в
далеких долинах; перебивая друг друга, они рассказывали счастливую сказку,
слишком простенькую и незамысловатую для человека; и их голоса как будто
доносились издали, из дальних долин, слишком дальних, чтобы звуки могли
достичь наших ушей, они проникали в нас через воспоминания, которые
хранятся в пыльном уголке среди других воспоминаний о прошлом. Пока
восхищенные слушательницы сидели, не шевелясь, под стать шиповнику и терну,
трое юношей, которые расположились ниже на склоне Волда, начали двигаться
наверх.
Первой их заметила Лайли. Она вскочила и что-то крикнула Томми.
Остальные девушки тоже повскакали с мест и, в гневе обернувшись, уставились
на трех парней, словно обретя немножко от власти Медузы. Когда же они
увидали парней, шедших к ним из зарослей ломоносов, и других парней,
подходивших к ним с левой стороны, то застыли в нерешительности. Парни из
банды Уилли Лэттена действовали по плану. Поднявшись с земли, Томми стоял,
опустив правую руку со свирелью, тогда как Лайли вцепилась в его левую руку