"Маргерит Дюрас. Альбер из 'Капиталя' " - читать интересную книгу автора

улицам, преследуемый страхом, а потом зашел в знакомое бистро, это
неизбежно, человек всегда возвращается в бистро, где его знают. А потом за
ним пришли. Он попался.
Они заставили его снять все, вплоть до носков, как, наверно, заставляли
их самих в Монлюке. Это довольно глупо, думает Тереза, парни несколько
глуповаты. Глуповаты, но они ничего не сказали в Монлюке, ни слова. Д. узнал
об этом от других заключенных, вот почему он сегодня выбрал их. Уже десять
дней, нет, больше, десять дней и десять ночей Тереза живет вместе с ними,
выдает им вино, сигареты, бутылки с горючей смесью. Иногда в минуты
усталости они беседовали - о боях, о немецких танкистах, о своих семьях, о
товарищах. Если они не возвращались к концу дня, их ждали, никто не ложился
спать. Прошлый понедельник всю ночь ждали Альбера.
Доносчик снимает носки, все еще снимает носки, прилипшие к его ногам.
Так долго.
- Быстрей шевелись, - говорит наконец Альбер.
Тереза до сих пор не замечала, какой тонкий, резкий голос у Альбера.
Она спрашивает себя, почему так ждала его в ту ночь. Во время боев все ждали
всех, всех - одинаково. Никто не позволял себе личных предпочтений. Теперь
это опять начнется. Снова будут предпочитать одних людей другим.
Он снимает галстук. Да, галстук. Не существует двух способов снимать
галстук. Надо наклонить голову набок и тянуть, не развязывая узел. Доносчик
снимает галстук так же, как все люди.
Доносчик носит галстук. Он был у него еще три месяца назад. Еще час
назад. Галстук. И сигареты. И к концу дня, часов в пять, он пил аперитив.
Как все. И однако же между людьми существуют различия. Тереза смотрит на
доносчика. Эти различия редко бывают так ошеломляюще очевидны, как сегодня
вечером. Он ходил на улицу Соссэ, поднимался по лестнице, стучался в некую
дверь, потом сообщал приметы и прочее: высокий, темноволосый, двадцать шесть
лет, адрес и в какое время можно застать. ЕМУ ВРУЧАЛИ КОНВЕРТ. ОН ГОВОРИЛ
СПАСИБО, МЕСЬЕ, ПОТОМ ШЕЛ ВЫПИТЬ АПЕРИТИВ В КАФЕ "КАПИТАЛЬ".
Тереза говорит:
- Тебе сказано, поторопись.
Доносчик поднимает голову. Чуть помедлив, он говорит тоненьким,
нарочито детским голоском:
- Я стараюсь насколько могу, поверьте... Но зачем...
Он не заканчивает фразы. Он входил в здание на улице Соссэ. Ему не
приходилось ждать. Никогда. С изнанки воротник у него грязный. Он никогда не
ждал, никогда. Или же ему предлагали сесть, как это принято среди друзей.
Рубашка под белым воротником тоже грязная. Доносчик. Парни срывают с него
кальсоны, он спотыкается и с глухим стуком, словно куль, падает на пол.
Роже почти не разговаривает с ней с тех пор, как они поругались из-за
пленных немцев. И другие тоже. Не только Роже.
Вдали еще стреляют с крыш. Последние выстрелы. Кончено. Война уже ушла
из Парижа. Все вокруг: улицы, закоулки, комнаты отелей - заполонила радость.
Везде молоденькие женщины вроде нее прогуливаются с американскими и
английскими солдатами. Много и других одиноких печальниц, для которых это
кончилось. Но не для нее, нет. Ни радость, ни сладкая печаль конца войны для
нее невозможны. Ей предназначена другая роль - быть здесь, в этой запертой
комнате, наедине с доносчиком и двумя парнями из Монлюка.
Теперь он голый. Первый раз в жизни она рядом с голым мужчиной не для