"Маргерит Дюрас. Альбер из 'Капиталя' " - читать интересную книгу автора

того, чтобы заняться любовью. Он стоит прислонившись к стулу и опустив
глаза. Он ждет. Есть и другие, которые согласились бы вести допрос, прежде
всего вот эти двое, ее товарищи, но и другие тоже, она уверена, другие,
которые столько ждали и ничего еще не получили и до сих пор ждут, которые
разучились пользоваться свободой, потому что столько ждут.
Теперь все его вещи на стуле. Он дрожит. Дрожит. Он боится. Боится нас.
Мы тоже когда-то боялись. Он очень боится тех, которые когда-то боялись.
Теперь он голый.
- Очки! - говорит Альбер.
Он снимает очки и кладет на свои вещи. Его старые высохшие яйца
болтаются на уровне стола. Он жирный и розовый в свете фонаря. От него
пахнет давно не мытым телом. Парни ждут.
- Три сотни франков за военнопленного, да?
Доносчик стонет. Впервые.
- А сколько за еврея?
- Но я же сказал вам, вы ошибаетесь...
- Прежде всего мы хотим, - говорит Тереза, - чтобы ты сказал нам, где
находится Альбер из "Капиталя", и затем - какие у тебя были дела с ним, с
кем еще вы встречались.
Доносчик хнычет:
- Но я же сказал вам, что едва знаком с ним.
Дверь комнаты распахивается. Молча входят остальные. Женщины становятся
впереди. Мужчины сзади. Похоже, Тереза несколько смущена тем, что ее
застигли в тот момент, когда она смотрит на этого голого старика. Однако она
не может попросить их выйти: у нее нет на то оснований; они вполне могли бы
быть на ее месте. Она сидит в полутьме, за фонарем. Видны лишь ее короткие
черные волосы и половина белого лба.
- Приступайте, - говорит Тереза. - Прежде всего надо, чтобы он сказал,
где найти этого Альбера из "Капиталя".
Голос у нее неуверенный, слегка дрожащий.
Кто-то из двоих наносит первый удар. Странный звук. Второй удар.
Доносчик пытается уклониться. Он вопит:
- Ой! Ой! Вы мне делаете больно!
В задних рядах кто-то смеется и говорит:
- Представь себе, для того и бьют...
Его хорошо видно в свете фонаря. Парни бьют изо всех сил. Кулаками в
грудь, не торопясь, изо всех сил. Пока они бьют, сзади молчат. Они перестают
бить и снова смотрят на Терезу.
- Теперь ты лучше понимаешь?.. Это только начало, - говорит Люсьен.
Доносчик потирает грудь и тихо стонет.
- Еще ты должен нам сказать, каким образом проходил в гестапо.
Она говорит прерывисто, но уже окрепшим голосом. Теперь начало
положено, парни знают свое дело. Это всерьез, это по-настоящему: они пытают
человека. Можно быть против, но нельзя уже сомневаться, или посмеиваться,
или смущаться.
- Так как же?
- Ну... как все, - говорит доносчик.
Парни, напряженно ожидающие позади него, расслабляются.
- А-а...
Доносчик хнычет: