"Маргерит Дюрас. Английская мята" - читать интересную книгу автора

тринадцатого апреля и вместе с вами узнать о преступлении, начнем с
магнитофонной записи обращения местной жандармерии к жителям Виорна, которое
полицейские уже в третий раз за день зачитывали вслух на Рыночной площади.

"Как стало известно из газет, в разных районах Франции в товарных
вагонах были обнаружены отдельные части человеческого трупа.

Заключение судебно-медицинской экспертизы префектуры полиции позволяет
утверждать, что все найденные останки принадлежат одному и тому же телу. В
Париже был по частям восстановлен весь труп, не хватает только головы,
которая так до сих пор и не обнаружена.

Картина пересечения железнодорожных путей позволила прийти к
заключению, что все составы, где были обнаружены означенные человеческие
останки, вне зависимости от пункта назначения, следовали через один и тот же
железнодорожный узел, точнее, проходили под Виорнским виадуком. Если все эти
останки были заброшены в вагоны с того виадука, то логично предположить, что
убийство могло быть совершено в нашей коммуне.

Учитывая вышеизложенное, городской муниципалитет обращается ко всем
гражданам города с призывом незамедлительно объединить свои усилия с
действиями местной полиции, дабы как можно скорее пролить свет на это
страшное преступление.

Всех граждан просят срочно сообщить в местную жандармерию об
исчезновении лиц женского пола, среднего роста и довольно плотного
телосложения, в возрасте от тридцати пяти до сорока лет".

- Я был знаком с Клер и Пьером Ланн и с Альфонсо Риньери тоже. Они были
среди пяти десятков жителей Виорна, которые частенько заглядывали ко мне в
кафе. Знавал я и их кузину, Марию-Терезу Буске. Она тоже время от времени
заходила вместе с Пьером и Клер, иногда в час аперитива, иногда поздно
вечером, с португальскими рабочими. Правда, ее я знал похуже других, она
была глухонемая, а с такими, сами понимаете, особенно не разговоришься.

Пьер и Клер Ланн заходили едва ли не каждый вечер, между восемью и
девятью вечера, после ужина. Правда, случалось, они не показывались по
несколько дней кряду, не потому что кто-то из них болел - может, просто лень
было выбираться из дому, или настроение неподходящее, или усталость, всякое
бывает.

Я не любитель лезть в чужие дела, так что взял себе за правило никогда
не спрашивать Пьера, почему он не показывался вчера или даже пару-тройку
дней. Я заметил - во всяком случае, так мне казалось, - Пьеру было не по
нутру, когда его о чем-то расспрашивали: где пропадал, чем занимался. В
общем, по-моему, он не любил, когда к нему лезли в душу.

Короче, тринадцатого апреля, когда Пьер появился, я не стал спрашивать
его, почему он не показывался вот уже пять дней.