"Н.А.Дурова. Угол" - читать интересную книгу автора

Со вчерашнего дня Федулов непокоен духом; на вечере у своего товарища
по торговле он не был так весел, как обыкновенно, и даже при самом жарком
разговоре о выгодах такого или другого торгового оборота он часто отвечал
невпопад оттого, что совсем не слушал, что говорили: вчерашний его поступок
с женою тяготил его совесть.
"Никак черт мне подсказывал весь этот вздор, - думал он, - к чему
обидел я свою бедную бабу, назвавши ее отпущенницей? Ведь это мать ее была
крепостная, ей же что до этого!.. Эх, Федулов! Глупо ты сделал, вот теперь и
придется покориться; не могу видеть, что она как будто грустит: пойду
мириться". Федулов, кончив беседу с самим собою, бросил счеты и выкладки,
над которыми без пользы просидел часа два, и пошел к жене.
- Здравствуй, Матреша! Ты дома? А я видел, что поехала со двора наша
карета, и думал, что это ты отправилась в магазины; видно, Фетиньюшка
поехала гулять? Да?
- Да.
На этот лаконический ответ Федулов отвечал тем, что сел подле
опечаленной жены, обнял ее одною рукою и, приклони голову к плечу ее, стал
говорить вполголоса:
- Ты все еще сердишься, жена? Полно, милушка! Прости! Я был дурак, что
наговорил тебе дерзких слов, и еще более дурак, что смел давать честное
купеческое слово в таком деле, к которому никогда бы не имел сил приступить.
Забудь, пожалуйста, все это, я виноват, очень виноват и прошу у тебя
прощение от чистого сердца...
По мере как муж говорил, Федулова поворачивала понемногу лицо свое к
нему, и крупные слезы с каждой секундою более скоплялись в глазах ее, и при
последних словах: "Ну, прости ж меня, Матрешенька, друг мой, мир!" -
сказанных Федуловым чуть не со слезами, она зарыдала и упала на грудь мужа,
не имея сил сказать ни одного слова.
С четверть часа Федулов безмолвно прижимал к груди своей плачущую жену
и был растроган до того, что с трудом удерживался от слез; наконец сильное
волнение духа обоих утихло. Федулов поцеловал жену свою и еще раз просил ее
забыть его грубость.
- Милая моя жена, - сказал он, - я человек, немудрено, что иногда
погорячусь безрассудно, наболтаю вздору, но никогда ничего не сделаю
противного священной клятве, которую дал тебе в страшную минуту... -
Пораженный воспоминанием, Федулов со слезами и стоном целовал колени ей. -
Как мог я, безумец, забыть хоть на секунду, что ты для меня сделала!.. Жена
моя! друг мой! Прости же меня! ради бога, прости!
- Да полно же, сделай милость! Вот расплакался! А еще мужчина! Все это
уже так давно было, да и что мудреного было в моем поступке? Всякая на моем
месте сделала бы то же, ведь ты мне приглянулся тогда... ну, полно ж,
пожалуйста, успокойся. Вот лучше скажи мне... ведь мы уж помирились, так
можно говорить об этом деле без досады, - скажи мне, почему не хочешь ты,
чтоб наша Фетиньюшка была графинею Тревильскою?
Вопрос этот был наилучшим успокаивающим лекарством взволнованным
чувствам Федулова и тотчас возвратил ему силу ума и твердость воли.
- Для того, мой друг, - отвечал он уже спокойным голосом, - для того,
что она не может быть ею с согласия его матери.
- Но он совершеннолетний, может жениться без согласия.