"Н.А.Дурова. Угол" - читать интересную книгу автора

- Если он это сделает, прочный ли он будет муж для нашей дочери?! Не
уваживший мать свою будет ли любить жену! И благословляет ли бог
когда-нибудь детей непочтительных? Будет ли Фетинья за ним счастлива?
Матрена нахмурилась; в последних словах ее мужа было нечто такое, чего
она не могла покойно слушать. Однако ж как ей очень хотелось поставить на
своем, то она продолжала:
- К чему предвидеть тотчас худое? Не мы первые, не мы последние: бывали
примеры, что знатные господа женились на купеческих, а еще более примеров
было, что женились против воли своих родителей, и всегда оканчивалось
хорошо: посердятся, посердятся да и простят!
- Но Тревильская, если верить слухам, не из числа тех, которые
прощают, - она не простит.
Скучно и долго было бы описывать дальнейшие суждения и споры супругов о
деле, которое его жена хотела совершить, что б то ни стоило. Довольно знать,
что продолжительный разговор супругов кончился ничем и что Федулов не смел
нарушить своей мировой теми истинами, которые из глубины сердца его и разума
рвались на уста. Да, впрочем, к чему б это и послужило? Ровно ни к чему.
Когда им не внимали тогда, когда были моложе, сговорчивее, робче,
уступчивее, когда и в то время истины эти принимались как досадное брюзжанье
и оставались без внимания и исполнения, то как ждать, чтоб теперь вняли им,
когда уже самовластное управление всем и беспрепятственное исполнение своей
воли, обратилось не только в привычку, но даже в нечто должное и
неотъемлемое.
Федулов ушел в контору, благодаря внутренне сам себя, что не обратил
мировой в новую ссору. "Нечего делать, - думал он, - Матрену не убедишь и не
переспоришь, уступлю по наружности, пусть она думает, что Тревильскому можно
жениться на нашей дочери или тихонько от матери, или явно против ее воли,
но, по крайности от этого дня, я буду неусыпно стараться, чтоб такого
несчастья не случилось. Вся моя надежда на дочь: скажу ей просто, что она
сделает мне удовольствие, если будет избегать самомалейших сношений с графом
Тревильским и что никогда не будет ни согласия моего, ни благословения на
то, чтоб она вступила в чужую фамилию, которая не хочет принять ее".
Между тем как благоразумный Федулов решается на такие успешные меры
отклонить от семьи своей неприятное событие - прекрасная Фетинья давно уже в
саду; уже она сделала по совету Маши - умучила свою надзирательницу и
усадила ее в тени под колоннами, приказала уставить столик перед нею всем,
что только палатка имела усладительного и прохлаждающего, и попросила
позволения погулять еще с Машею, которая, как будто из земли выросла, тут
очутилась.
- Хорошо, хорошо, милушка! Поди, побегай, погуляй, дитя мое, но только
вот по этой аллее, в сторону не ходи; смотри за нею, Маша.
В одно и то же время, когда прелестная Фетинья, усадив надзирательницу
свою за маленьким столиком, летела как зефир вдоль широкой аллеи, и тем
отважнее, что сад был почти пуст, граф Георг Тревильский в красивом и
щегольском тюльбюри[6] мчался вихрем к воротам этого ж самого сада. Тот и та
прибыли в одно время, и вся разница была только в том, что граф входил в сад
через большие ворота, а молодая Федулова выпархивала из него через маленькую
калитку.
В первую секунду граф закипел восторгом от этой встречи и бросился было
к своему светозарному гению, от которого казалось ему, что весь сад