"Н.А.Дурова. Угол" - читать интересную книгу автора

близ окна кареты нашей? И как все вежливы; сколько ловкости! Какие молодцы
собою! А граф Георг Тревильский? Он остался бы при мне до конца гулянья,
если бы эта старая Орделинская не подозвала его к себе.
- Остался бы при тебе, говоришь ты, Матрена Филипповна! Вот чему я
никак уже не верю, хотя и желал бы, чтобы он точно ехал при тебе только.
- Это что еще за загадки такие? Нельзя ли говорить по-людски.
- Изволь, очень можно: Тревильский ехал подле твоей кареты совсем не
для того, чтоб быть при тебе - ты была не одна, и так гораздо правдоподобнее
заключать, что его привлекало то, что молодо и красиво, нежели... однако ж
мы заговорились, не пора ли снять чайник с конфорки?
Федулова сняла чайник и, отлив из него до половины, долила опять и
тогда уже, дополнив чашки, снова поставила его на конфорку и подала мужу
чашку. Вся эта церемония не помешала ей продолжать начатый разговор.
Прихлебнув из чашки, она поставила ее перед собой на поднос и, облокотись на
подушку дивана, стала опять говорить:
- Какой ты нынче сделался хлопотун, Федот Федулович! Нельзя уж и в
одном слове ошибиться, ну что за беда, что сказала "при мне", пусть будет:
при тебе, при карете, при окне кареты; не все ли равно? Довольно, что ехал с
нами, пока ему было можно. - Федулова взяла свою чашку. - Кушай же чай, об
чем ты думаешь? Ведь простынет.
- Я думаю, почему ты не хочешь сказать, что граф ехал с той стороны
кареты, где сидела наша дочь? Это было бы всего справедливее.
- Я думала, что нет надобности говорить о том, что нам с тобою так
хорошо известно. Для кого ж, как не для Фетиньюшки, граф Георг так учтив с
нами, так ласков, почтителен, так ухаживает, прислуживает мне при каждом
случае? Разумеется, что все это делается для нее.
- Лучше было бы, если б все это делалось для тебя; я был бы покойнее и,
право, первый смеялся бы этому, да и ты тогда была б уже в точности похожа
на знатную и модную даму.
- С тобой сегодня мудрено говорить; господь помилуй тебя! Что за слова:
он смеялся бы, если б за мною гонялся всюду молодой, красивый офицер...
Граф!.. Безбожник ты, Федот Федулович!
- Полно, Матрена! Мы из пустого в порожнее переливаем, а к делу не
подвигаемся ни на шаг. Налей-ка мне еще чашечку. Есть вода в самоваре?
- Есть немного; прикажешь подбавить?
- Нет, довольно будет: сегодня мы званы на именинный вечер к Викулу
Терентьевичу.
Супруги выпили еще по чашке, молча; но жене Федулова очень хотелось
говорить и как будто допытаться чего-то. Она опять начала:
- Ну, а я все-таки спрошу тебя, Федот Федулович, уж мне это любопытно
стало: почему тебе приятнее было бы видеть графа Георга угождателем моим,
нежели дочери нашей? Скажи, пожалуйста.
- Потому, друг мой, что волокитство за тобою было бы просто глупость
молодого человека, которая возбуждала бы один только смех и не давала б
никакого повода к злоречию; потому что в нашем быту и с нашим воспитанием
жены купеческие и во сне боятся увидеть изменить мужу; и так дурачество
Тревильского смешило б только всех, но не имело никакого худого последствия
ни для кого, тогда как постоянное ухаживание его за Фетиньей дело совсем
другого рода: дочь наша молода, красавица, по твоему настоянию дано ей
прекрасное воспитание, а велением судьбы имеет она отцом - бывшего