"Фридрих Дюрренматт. Правосудие" - читать интересную книгу автора

замки как несгораемые шкафы, грандиозные грабежи, добыча, пленных не брали,
перед битвой - молебен, после драки - повальное пьянство, война себя вполне
окупала, потом, к сожалению, изобрели порох, великодержавная политика
натолкнулась на растущее сопротивление, любителей размахивать алебардой либо
кистенем утихомирили, адептов ближнего боя прихлопнули на расстоянии, и
восьми поколений не минуло, как уже свершилось приснопамятное отступление,
далее еще семь поколений относительной дикости, в течение которых отчасти
убивали друг дружку, угнетали крестьян (свободу здесь никогда не
воспринимали слишком уж буквально) и вели битвы из-за религии, отчасти же на
широкую ногу культивировали ландскнехтство, продавали свою кровь тому, кто
больше заплатит, защищали князей от горожан, всю Европу - от свободы. Потом
наконец грянули громовые раскаты французской революции, в Париже
перестреляли ненавистную гвардию, которая стойко защищала обреченную позицию
на службе у прогнившей системы, что правила милостью божьей, а тем временем
один из гвардейских офицеров, аристократического рода, между прочим, сидя в
мансарде и тем самым в безопасности, сочинял свою "Осеннюю песню". "Рощи
запестрели, нивы пожелтели, осень началась". Немного спустя Наполеон
окончательно сокрушил страны рабов и господ. Поражения, однако, пошли нашей
стране на пользу. Проклюнулись первые ростки демократии и новые идеи:
Песталоцци, бедный, оборванный и пламенный, бродил по стране от одного
несчастья к другому. Намечался крутой поворот к бизнесу и ремеслу,
задрапированный в соответствующие идеалы. Начала расти промышленность,
прокладывались железные дороги. Правда, земля была Скудна полезными
ископаемыми, уголь и руды приходилось ввозить и перерабатывать, но повсюду
ревностное прилежание, растущее богатство без расточительства, хотя, к
сожалению, и без блеска. Бережливость утверждалась как высшая добродетель,
основывались банки, поначалу робко, долги считались чем-то постыдным, и если
некогда важную статью вывоза составляли ландскнехты, то ныне это стали
банкроты: кто разорялся у нас, мог попытать счастья по ту сторону океана.
Все должно было окупаться, и все окупалось, даже необозримые груды камней,
даже галька, языки глетчеров и обрывистые склоны, ибо с тех пор, как была
открыта природа, и любой лоботряс получил возможность испытать прилив
возвышенных чувств в горном уединении, стало возможным и создание индустрии
туризма: идеалы страны всегда имели практическую основу. В остальном же жили
так, что для каждого предполагаемого врага было выгодней не соваться,
аморальная по сути, но здоровая жизненная установка, свидетельствовавшая
если не о величии, то по крайней мере о политическом благоразумии. Так вот и
приспосабливались, благополучно пройдя через две мировые войны,
маневрировали между хищниками, но всякий раз выходили целыми и невредимыми.
На сцену явилось наше поколение.

Наше время (1957 год после Рождества Христова). Значительная часть
населения живет почти беззаботно, беспечно и обеспеченно, церковь, учебные
заведения и клиники всегда готовы к услугам по доступной цене, кремация же в
случае надобности производится бесплатно. Жизнь движется по накатанной
колее, но прошлое раскачивает постройку и сотрясает фундамент. Кто многим
владеет, тому страшно многое потерять. Тот замертво падает с лошади, когда
опасность осталась позади, как упал всадник, проскакав по льду Боденского
озера; духу не хватает, чтобы признать необходимость собственного
благоразумия, человек не готов и дальше мириться с тем, что никогда не был