"Фридрих Дюрренматт. Правосудие" - читать интересную книгу автора

дня, в марте 1955 года, когда он провез через наш город английского министра
Б. Визит министра носил сугубо частный характер, в одной из частных же
клиник нашего города его пользовали от язвы желудка, теперь он сидел рядом с
бывшим кантональным советником в "роллс-ройсе" последнего и безо всякого
интереса знакомился напоследок с нашим городом; месяц подряд он
категорически отказывался от этого знакомства, чтобы под конец все-таки
сдаться, зевая, глядел он на проплывающие мимо достопримечательности,
технический институт, университет, Мюнстер, романский стиль (кантональный
советник подбрасывал по мере надобности короткие реплики), река трепетала
сквозь мягкий воздух (как раз садилось солнце), набережная была полна людей.
Министр, еще храня на губах привкус бесчисленных картофельных пюре и овсяных
каш с сухофруктами, которыми его пичкали в частной клинике, но мечтая о
неразбавленном виски, слышал голос советника как бы издалека, а шум
транспорта как шум еще более отдаленный, и под этот шум он задремал; им
овладела свинцовая усталость, а может быть, и предчувствие, что язвы - вещь
отнюдь не безобидная.
- Just a moment, - произнес доктор г. к. Исаак Колер, после чего
приказал шоферу Францу остановиться перед "Театральным", вылез, велел
подождать минуту, успел еще машинально указать зонтиком на фасад
"восемнадцатого века", но министр Б. никак не реагировал, он дремал и видел
сны. Кантональный советник направился в ресторан, проник через вращающуюся
дверь в большой зал, где был почтительнейше встречен метрдотелем. Время шло
к семи, все столики были заняты, гости ужинали, мешанина голосов, чавканье,
звяканье вилок и ножей. Бывший советник огляделся по сторонам, затем
решительно проследовал к центру зала, где за маленьким столиком сидел
профессор Винтер, всецело занятый вырезкой а-ля Россини и бутылкой
шамбертена, достал револьвер и пристрелил члена ПЕН-клуба, не преминув для
начала приветливо с ним поздороваться (вообще все свершилось самым
благопристойным образом), после чего столь же невозмутимо проследовал мимо
остолбеневшего метрдотеля, который молча таращился на него, мимо
растерянных, до смерти напуганных официанток, через вращающуюся дверь под
теплое мартовское небо, снова сел в свой "роллс-ройс", к дремлющему
министру, который так ничего и не заметил, который даже не осознал, что
машина останавливалась, который просто дремал, просто видел сны, то ли о
виски, то ли о политике (кстати, его и в самом деле смыла волна Суэцкого
кризиса), то ли о некоем предчувствии по части своей язвы (на прошлой неделе
газеты опубликовали сообщение о его смерти, с очень скупым комментарием,
причем большинство газет ухитрилось переврать его имя).
- В аэропорт, Франц, - приказал доктор г. к. Исаак Колер.

Интермеццо его ареста. Без злорадства об этом рассказывать трудно.
Через несколько столиков от убитого сидел за трапезой комендант кантональной
полиции вместе со своим старым другом, скульптором по имени Мокк.
Погруженный в себя, да вдобавок глухой, Мокк вообще не воспринял ничего из
происходящего ни раньше, ни потом. Оба ели potaufeu - отварное мясо с
приправами и к нему бульон с овощами. Мокк - не без удовольствия: комендант,
отнюдь не поклонник "Театрального", лишь изредка здесь бывавший, - не без
отвращения. В этом блюде решительно все было ему не по вкусу: бульон слишком
холодный, мясо слишком волокнистое, брусника слишком сладкая. Когда раздался
выстрел, комендант не поднял глаз, что вполне возможно, во всяком случае так