"Елизавета Дворецкая. Червонная Русь " - читать интересную книгу автора - Чья бы ни была, а не твоя, Сухман Одихмантьевич! - так же тихо и
твердо ответила Прямислава. Она сейчас не думала, что таким поведением выдает себя с головой, поскольку едва ли какая-нибудь холопка могла бы так смотреть и так смело разговаривать со знатным воеводой, но притворяться и дальше ей было противно. Если все Мироновы увертки не смогли защитить ее, то унижаться тем более не имеет смысла. В одном Мирон не соврал: этот половец и впрямь был здесь главным. "Сухман Одихмантьевич" выглядел лет на двадцать, был не слишком высок, но его фигура с широкими развитыми плечами выглядела сильной и ловкой. На его округлом лице выделялись широкие половецкие скулы, внутренний край узковатых глаз был скруглен, как у всех степняков. Широкие блестящие брови и волосы, расчесанные на прямой пробор и заправленные за уши, были черными, а кожа, насколько удавалось рассмотреть при свете факела, желтовато-смуглой. Но одеждой и речью он совершенно ничем не отличался от русских, и видно было, что русский язык ему родной. Прямислава, прожив жизнь в монастыре, не так-то много мужчин видела вблизи и сейчас чувствовала себя странно: ее наполняли и тревога, и напряжение, и какое-то странное лихорадочное возбуждение. Темные блестящие глаза половца рассматривали ее с жадным любопытством и восхищением, и это восхищение почему-то усиливало ее собственное волнение. Казалось, она несется на санях с огромной горы, как весной на Масленицу, и вот-вот скатится в пропасть: было и жутко, и где-то отчасти весело. - Какой я тебе Сухман, что еще выдумала! - Он улыбнулся ей и снова попытался взять за руку, но она опять отвела руку от его теплых жестких пальцев. - Ростислав Володаревич меня зовут, отец мой - перемышльский князь половецкая княжна, дочь хана Боняка. А сам я, как и ты, человек крещеный! - В доказательство он даже расстегнул ворот рубахи и показал ей шнурок, на котором, должно быть, висел крест. - Как тебя зовут? Но Прямислава молчала. - Шел бы ты в гридницу, княже! - опять заговорил у него за плечом Мирон. - К лицу ли тебе в клети толкаться! - Сам-то небось отсюда не вылезаешь! - Ростислав мельком глянул на него и усмехнулся: - Когда в клети такой цвет лазоревый! - Ну, хочешь, девку с собой заберем, пусть она тебе прислуживает, раз уж так! - сдался Мирон. - Такого гостя отчего же не уважить! Идем, Крестя, поухаживай за князем! Он тебя не съест, не бойся. - Крестя? - повторил Ростислав и недоверчиво улыбнулся. - Вот так имя... для холопки! - У нас, княже, тут целый десяток их! - вдохновенно врал Мирон, не знавший по имени ни одной здешней женщины, кроме Прибавы. - Церкви-то своей нет, поп раз в год приезжает, кого надо, отпевает, всех покойников скопом, кого надо, крестит, тоже всех разом. Десяток девок разом крестил, и все Кристины получились. Как их там свои зовут, я уж не знаю, а по-крещеному все Крести. А в другом селе небось все Анфисы, или чья там память после Кристины на другой день? Продолжая болтать, он стал плечом подпихивать Прямиславу, чтобы шла наружу. Сотник был рад-радехонек, что более видная послушница привлекла внимание гостя и загородила собой ту, которую он считал Юрьевой княгиней. Настоящая Крестя, на которую никто так и не посмотрел, тихонько села на |
|
|