"Марина и Сергей Дяченко. Эмма и сфинкс" - читать интересную книгу автора

возбуждена, да и вино ее внутренне растормошило.
- ...В финале все замерли в патетических позах, кто с лопатой, кто с
чертежом, в строительных касках, смотрят в зал... Музыка такая
соответствующая, это же двадцать лет назад было... И пошла падуга вниз, а на
ней должен быть задник - эта самая плотина, которую они весь спектакль
строили, под алыми стягами. А рабочий падуги перепутал... Короче говоря, все
замерли в позах, и опускается за их спинами статуя Свободы с факелом в руке.
Из спектакля о Чаплине...
Диск с музыкой давно закончился, Иван выудил из стопки первый
попавшийся CD, скормил музыкальному комбайну; грянула невообразимо низкая,
душераздирающая гитара. Репетитор вздрогнул. Иришка махнула рукой:
- Ванька! Выброси эти Игорешкины цацки, поставь то, что было, только
сначала! А вот еще, слушайте! - Эмма подняла руку, ловя взгляд репетитора. -
Слушайте... Расстреливают однажды Овода. Солдаты стреляют - мимо, как
водится... А в зале - дети, родители, школьники с учителями...
Кульминация! - Эмма перевела дыхание. - Офицер на солдат орет, трибуналом
грозится, сам выхватывает пистолет и... - Она выдержала короткую наполненную
паузу и развела руками" чуть не смахнув на пол свой бокал. - Нет выстрела! У
помрежа порох рассыпался. Нет выстрела! Солдаты стоят, зритель сидит... Овод
стоит... Надо сцену продолжать, а нет выстрела! Представляете?
Эмма выдержала длинную паузу. Ей нравилось, как репетитор зачарованно
на нее смотрит.
- Ну, офицер, чтобы хоть как-то паузу заполнить, решил в дуло
немножечко подуть... Вот так, - Эмма изобразила указательным пальцем дуло
пистолета. - А в этот момент, как он только дуло к губам поднес... выстрел!
Репетитор смеялся. Эмма - неведомо как - знала, что ему доставляет
удовольствие слушать ее. Что он искренне заинтересован в рассказе. Какой
странный, думала Эмма, безусловно странный, но -какой приятный человек!
В этот самый момент со стола упало снесенное чьим-то локтем блюдце.
Звон показался Эмме резким, преувеличенно громким; Иван побежал за веником,
Иришка, нимало не печалясь, завела очередную историю о неудачном выстреле, а
Эмма вдруг поймала на себе взгляд репетитора - в нем не было ни искры смеха.
Народный артист позавидовал бы такому переходу: только что человек
утирал веселые слезы, и вдруг смотрит серьезно, чуть ли не печально, а
прошло мгновение - и он опять же искренне смущен, оказывается, разбитое
блюдце - его работа...
Как ни разогрета вином, как ни весела была Эмма, но в этот момент у нее
по спине пробежали мурашки. Нюх - а нюх у нее всегда был отменный, куда там
слюнявой Офелии, - подсказал ей, что в поведении сидящего напротив имеется
ничтожная, незаметная глазу неправильность. Впрочем, через секунду когда
осколки блюдца были аккуратно сметены в пластиковый совок, Эмма уже забыла о
мгновенном своем дискомфорте.
- ...и он должен был выйти на сцену - у него единственная реплика была:
"Иван Иванович застрелился". А с выстрелом - накладка... Ну, он решил
проявить находчивость, и спектакль-то заканчивать надо... Мы на сцене сидим,
маемся, какие-то слова выдумываем... Он выходит и говорит: "Иван Иванович
утопился в пруду!" В это время бах - выстрел. Он растерялся и говорит: "...и
застрелился".
Игорь с Офелией давно вернулись. Чайник остыл, его закипятили снова.
- А вот у нас было!...