"Владимир Яковлевич Дягилев. Медсанбат 0013 " - читать интересную книгу автора

Сафронов секунду помедлил, а потом спросил:
- Разрешите?
В палатке на мгновение притихли, а затем послышался голос
Лыкова-старшего:
- Войдите.
На носилках, поднятых на козлы, по одну сторону самодельного стола
сидели Лыков-старший и Штукин. Даже со свету Сафронов узнал его.
- Извините, - сказал Сафронов. - Но тут такое дело...
- Я уже в курсе, - вмешался Штукин. - И после разговора с командиром
намеревался к тебе.
- По такому поводу... - оживился комбат, но почему-то сдержался,
произнес доброжелательно: - Ладно, идите. После договорим.
Они вышли на свежий воздух и некоторое время стояли молча, с интересом
разглядывая друг друга.
- Не скажу, чтобы ты слишком поправился, - заключил Штукин.
- А ты все тот же, - отозвался Сафронов.
- Это я в госпитале отъелся. Я ведь после ранения сюда попал.
Тут Сафронов заметил на правой стороне гимнастерки Штукина желтую
полоску, на левой - медаль "За отвагу". А все остальное прежнее - те же
очки, тот же второй подбородок, та же неуклюжесть, и форма по-прежнему не
шла ему... Но эта полоска...
Сафронов обнял друга, и так, в обнимку, они направились в глубь леса.
[136]
- Ну, рассказывай, - потребовал Сафронов. - Где был? Что делал? Когда
это тебя зацепило? Мы с тобой столько не виделись, а ты всего два письма
написал.
Штукин по старой привычке крутнул головой, будто ему был тесен ворот,
поправил очки.
- Ранило где-то под Орлом при бомбежке. Отлежал в Москве, в районе
Тимирязевки. Между прочим, там провел несколько операций, и профессор,
ведущий хирург, одобрил.
- А мне до сих пор так и не пришлось, - признался Сафронов и вздохнул
прерывисто.
- Возможно, сейчас придется, - утешил Штукин. - Когда идет поток,
хирургов не хватает. Все врачи оперируют.
- Но я с той поры, с военфака, почти не брал скальпеля в руки.
- Не делай трагедии. Я тебя уверяю. - Штукин сиял очки, протер их
подолом гимнастерки. - Несомненно, навыки имеют значение. Я сразу попал в
медсанбат, и пришлось делать все: и резекцию желудка, кишечника, удалять
селезенку... Это дело наживное. Жизнь заставит соображать и действовать.
Сафронов слушал Штукина и все-таки еще не мог поверить, что это он, его
военфаковский друг, Сашка Штукин, его подчиненный, слушатель пятого взвода,
что это он ведет неторопливый рассудительный разговор. И как будто не было
месяцев разлуки.
- Как-то не верится, - прервал Сафронов. - Никак не ожидал тебя
встретить.
- На войне все бывает, - философски заметил Штукин.
Тут Сафронов вновь не сдержался, схватил его в охапку.
- Ну, будет. Достаточно. Это ребячество, - вырывался Штукин.
Они опустились на траву и минуту или две молчали, вслушиваясь в шорохи