"Феликс Дымов. Сиреневый туман" - читать интересную книгу автора

преувеличенно задвигались.
- Давай кончай быстрее, размечталась!
- Шпилек мало! - Старшая вздохнула.
- А вот возьмите мои! - Леля, нашаривая левой рукой "невидимки", торопливо
ступила ближе. Узел волос на затылке распустился, тяжелое золото
заструилось по плечам.
- У вас красивые волосы. Мягкие, должно быть! - взросло восхитилась
младшая. И без всякого перехода добавила: - Меня зовут Ада. А ее Ксюта.
- Не дергайся, егоза! - прикрикнула старшая. - Точно, Ксюта. Будем
знакомы...
Между ними троими сразу установилась легкая доверчивая атмосфера. Леля
выхватила у Ксюты расческу, присела на краешек скамейки и двумя руками
притянула к себе голову Ады.
В доме у Извариных было чисто и не то что уютно, а как-то всласть
дышалось. Посредине пыжилась печка, деля избу на закутки - кухоньку и две
комнатушки. Парадная стенка над кроватью была залеплена фотографиями. На
самой большой, в резной рамке, застигнуто пялился в объектив паренек лет
восемнадцати, простоволосый и хмурый, как всегда бывает на портретах,
увеличенных с маленькой карточки. Там же, вставленные за рамку, а также в
простенке от окна до окна красовались разнокалиберные семейные фото -
случайные мгновения счастливой довоенной жизни.
Тетка Изварина с мужем.
Она же и сын.
Муж с сыном на коленях. Она стоит рядом, положив деревянно согнутую руку
на мужнино плечо.
Коллективные школьные снимки, белесые от плохой выдержки.
Муж возле трактора. "Сгорел в танке в первый месяц войны", - осторожно
поясняет Ксюта, никак не называя мужчину, который должен был бы стать и не
успел стать ее отцом.
Тетка Изварина - в берете и с ямочками на щеках.
И вдруг - тот же самый парнишка с портрета: в пилотке, гимнастерке, с
напряженным и рассредоточенным взглядом. А поперек фото, фиолетовыми,
трудно выведенными буквами, точно писал внезапно потерявший зрение: "Я
убит шестого марта 1943 года".
Хлопнула дверь. Леля медленно обернулась.
Оставив за порогом привычную бойкость и ставшую привычной независимость,
тетка Изварина внесла в избу усталое тело, притаившуюся в глазах тоску,
бессильно перекинутую на грудь косу. При виде незнакомой в доме она было
спохватилась, живенько подтянулась, заранее ощетинилась, распустила
ленточку, стягивающую кончик косы, и затеребила волосы. И все это вышло
ладно, гладко, не без кокетства и вкуса. Но все же маска беззаботности и
естественного озорства к хозяйке не вернулась. Родные стены да
простодушный Лелькин вид не располагали к защитительному притворству -
женщина приветливо кивнула и вопросительно посмотрела на дочек.
- Это Леля! - сказали девочки хором. Ксюта стала стаскивать с матери
сапоги. Ада принесла тапки.
- Я Динку привела. Прибилась ко мне сегодня, - поспешила на всякий случай
оправдаться Леля. И сразу поняла, что ей здесь рады без всяких пояснений,
можно не выдумывать себе сложностей и вообще не мудрить.
- Она ко всем приезжим жалиться бегает! С сорок шестого года места себе не