"Феликс Яковлевич Дымов. Колобок" - читать интересную книгу автора

людьми. Какая-то многозначительная связь внезапно открылась испытателю -
между обнаженным, распростертым на коленях Марии телом Христа и самим
Джотто, достоверных портретов которого до нас не дошло. Пока еще Викен не
понимал этой связи, принимал ее извне - как редкую, навязанную вчуже
истину. Истиной на этот раз оказались руки Христа - непрорисованные,
прикрытые от зрителя и все равно исполненные страдания, мудрости,
прерванного полета. Они последними не хотели умирать - эти вечно живые
руки мертвого Иисуса...
Фреска поражала и иным мотивом: поверх согбенных спин и склоненных голов,
над облаками, деревьями и холмами парили десять крылатых фигур. Викен
перевидал много изображений ангелов в небе и на земле - с недоразвитыми,
будто бы надорванными, ненатурально вывернутыми крыльями. Декоративно
распущенные, едва приставленные к бокам, худосочные или по-гусиному тучные
- такие крылья не были продолжением тела, не могли поднять человека в
воздух. Десять джоттовских фигур объединяли умение и привычка к полету,
схваченному в самой естественной, органической его сущности.
Викен заторопился вдоль стен Капеллы - немого неуклюже, боком, дабы ничего
не упустить из поля зрения. Вот "Бегство в Египет". Все просто, все обычно
и приземленно, но что-то сильное, избыточное, нечеловеческое во взгляде
Мадонны, в повороте ее головы, в нимбе, похожем более на шлем или гребень
из золотых перьев. Даже в лице младенца нет ничего детского - он прозрел и
знает все-все... Вот "Возвращение Иоахима к пастухам"... Ну, где мог
художник подсмотреть подобные жилища - ребристые, с пирамидальными
козырьками и черными провалами входов? Что навеяло ему образ
тонкоствольных растений, кучками капустных кочнов поднимающих
беспорядочные кроны прямо из скал?!
Еще больше загадок в выразительной фреске "Поцелуй Иуды". Уходя от
традиционного сюжета о предательстве, Джотто приблизил и обратил друг к
другу два лица: прозрачный, почти античный профиль Христа и отталкивающий
полуобезьяний профиль Иуды. У Спасителя волнистые, падающие на плечи
волосы, оттененная бородой шея, спокойный взгляд. Безупречны формы носа и
рта. А рядом - не напротив, а рядом - низкий лоб, по-звериному
настороженные глаза, как бы срезанный подбородок. И все-таки они чем-то
похожи - каждым жестом, каждым глубоко сдержанным и психологичным
движением. Они так близки и зеркальны, что прежде думаешь не о
предательстве, а о благодарности дикаря, получившего знание из рук бога!
Дикаря, который сам когда-нибудь станет богом! Два лица, две эпохи, одна
история...
Викен откинулся в кресле, облизал пересохшие губы, уставился в безответные
очи колобка. Во дворе все еще рокотал винтороллер, кто-то мужественно
пытался заглушить шум тонким запахом лилии...
Ну и шуточки! Почему вдруг память без всяких причин перескочила от слепого
песнопевца древности Гомера к великому флорентийцу Джотто? Художник, по
словам Леонардо да Винчи, "после долгого изучения природы превзошел не
только мастеров своего века, но и всех за многие прошедшие века"... И все
же что общего между Гомером и Джотто, между двумя колоссами, определившими
целые направления развития своих народов? Не та ли условная сравнительная
черта, которую только и можно рассмотреть отсюда, из двадцать второго
века: как из Гомера выросло античное искусство, так из Джотто выросли
Проторенессанс и Возрождение. Трудно представить себе человечество, если б