"Феликс Дымов. Полторы сосульки (Сборник)" - читать интересную книгу автора

отводил взгляд. Но мне кажется, вовсе не потому, что состязался с
портретом: просто его глаза излучали куда больше жесткости и леденящей
силы!
Постепенно я изучил каждую черточку необыкновенного лица, запомнил
любую его деталь - от легчайшего колышущегося на ветру хохолка над
огромным, едва припущенным по краям и потому обнаженным лбом, до
затейливого завитка под крохотным, с едва намеченными губами ртом.
Странный, никогда мной не виданный узел морщин выглядел неестественным, но
не посторонним посреди гладкого лба. А диковатые, чуточку асимметричные
усики как-то уж очень неизбежно переходили в небольшую ладную бородку,
взбитую незатейливыми и мягкими колечками.
Это был во всех отношениях необыкновенный портрет, чью
необыкновенность лишь подчеркивало то, что когда-то его сотворил богомаз.
Но скоро я узнал, что мой портрет не единственный в мире.
Как-то раз, перелистывая немецкое издание "Собрания новгородских
икон", я наткнулся на точно такого же старца. Не очень владея языком, я тем
не менее разобрался, что где-то - впрочем, что значит, где-то? - под боком
у меня, в Новгороде- существует огромная, 177X129 сантиметров, икона. А раз
так, то мой чудодейственный образок, о котором пока не подозревает никто из
историков, всего лишь ее маленькая копия. Это было неожиданно и обидно -
ведь я привык считать себя единственным владельцем чуда!
В каталоге "Художник РСФСР", куда я заглянул по совету Лиды, я наконец
отыскал моего старца в натуре. Разумеется, если натурой считать репродукцию
деревянной, писанной яичной темперой иконы, хранящейся в Новгородском
историко-архитектурном музее-заповеднике. В каталоге приводился и текст
уставной надписи: "В лето 6802 (1294) при князи Андреи Александровичи и при
архиепископе Клименте и при посаднике Андреи Климовичи написана бысть икона
сия повелением и стежанием раба божия Николы Васильевичь святому Николе в
честь и славу от века и до века. А писал грешный Алекса Петров сын. Да в
лето 7064 (1556) при державе царя и Государя великаго князя Ивана
Васильевича всея Руси самодержца и при архиепископе Пимене Великого
Новгорода и Пскова повелением и стежанием Никольского игумена Антония
обновлен бысть си образ святого Николая Чудотворца Липенского монастыря".
Вот так. Никола Липный. Николай Чудотворец Липенского монастыря.
Больше всего меня поразили даты: 1294 и 1556. Дата написания и дата
обновления. Дело в том, что на обороте моего образка было одно число: 6801.
Раньше мне это ничего не говорило. Но теперь! О, теперь это значило, что
"грешный Алекса Петров" написал моего старца на целый год раньше большой
иконы. Вероятно, как этюд к будущей доске - чуть не сказал, к будущему
полотну. И никто никогда не обновлял образок - в течение почти семисот лет!
От такого вывода у меня даже голова закружилась. Семьсот лет! Четверть
изученной земной истории. А образок и не думает стареть или тускнеть. Будто
вчера нарисованный! В чем же секрет неувядающих красок? И почему
искусник-богомаз не повторил своего изобретения для уставного образа, а
написал его обыкновенной яичной темперой? И, наконец, кто же ему
позировал?!
Я по-новому, с еще большим интересом и уважением посмотрел на
Николу-чудотворца. Его лицо было по-прежнему живо и непроницаемо. И таким
же упорным, неотвратимым, как удар, был взгляд.
О, этот взгляд! Я чувствовал его даже с закрытыми глазами - всей