"Андрей Дышев. Троянская лошадка" - читать интересную книгу авторакомбинезоном.
- Что ты все на девчонок пялишься? - заговорщицки прошептал мне Морфичев, настигнув меня в "отстойнике", где по инициативе немолодой спасательницы по большому кругу пустили прощальную бутылку водки. - Мне стало известно, что сейчас команды разделят на две группы. В самолете нам не дадут общаться, и мы увидимся уже только на земле... Едва он это сказал, как появился ведущий, объявил полную готовность и попросил спасателей организованным строем выдвинуться к самолету. - В туалете под зеркалом я буду оставлять тебе записки! - успел шепнуть напоследок Морфичев. Я пошел к выходу, кидая взгляды на Крота. Мне хотелось увидеть, как он будет прощаться с Ирэн. Но никакого особенного прощания не было. Ирэн что-то коротко сказала Кроту, сразу же повернулась к нему спиной и примкнула к группе спасателей. Крот крикнул ей вдогон: "Займи мне место!" Было бы неплохо, если бы Морфичев оказался прав и нас разместили бы в разных отсеках. Мы заходили в самолет по рампе, усеянной металлическими пупырышками. Шел мелкий дождь, и огни аэродрома отражались на мокром асфальте. Бородатый оператор с камерой на плече снимал нашу погрузку с разных ракурсов. Он то пристраивался у мощного колеса самолета, то запрыгивал на рампу, то занимал позицию где-то в глубине отсека. Наверное, когда эти кадры пустят на экран, их будет сопровождать тяжелая или даже трагическая музыка. Почему-то именно минорные звуки наполняли мою голову в эти минуты. Мои коллеги прощались с землей бессловесно. Несмотря на камеру, никому не хотелось паясничать и веселиться. Поздний вечер, промозглая погода, старый военный самолет - эта мне казалось. Ирэн шла впереди меня. Я нарочно замедлял шаг и отставал, чтобы спокойно, не таясь, рассмотреть ее со стороны. Какову ей будет опекать Крота? Ей придется переносить жару и холод, усталость, голод и боль. Она будет страдать. Во имя чего? Неужели только ради денег? Мы оказались в тесном отсеке, отделенном от остальной части самолета перегородкой. Худощавый мужчина в летной форме, нахлобучив на голову массивные наушники, слушал радиокоманды и громко повторял: - Есть! Слушаюсь... Так точно! Зашли десять человек и еще два оператора... Понял, закрываю! С громким лязгом рампа начала подниматься вверх. Черный проем, заполненный огнями прожекторов, стал сужаться. Мы, рассевшись на узких скамейках вдоль бортов, смотрели на мир и молча прощались с ним. Рядом со мной сидела медсестра, которую последней выбрали в качестве спасателя. Она была невысокой, худенькой и в то же время крепенькой, как бамбуковый побег, в широких брюках цвета хаки, на которых где попало были нашиты карманы. Ее волосы были сплетены во множество тонких золотистых косичек, отчего напоминали перезрелые колосья пшеницы. Глаза девушки закрывали непроницаемо-черные очки с круглыми стеклами. На шее и запястьях болтались веревочки и цепочки с кулончиками, бусинками, фенечками всевозможных размеров и оттенков. Самыми оригинальными мне представились бусы в виде крохотных эбонитовых фигурок коров и овечек - казалось, что вокруг шеи девушки бродит маленькое стадо. Но больше всего мне понравилась ее короткая, без рукавов, курточка, которая не доходила до пупка с вживленным в него колечком. Медсестра смотрела на поднимающуюся рампу словно на занавес, |
|
|