"Борис Дышленко. Что говорит профессор" - читать интересную книгу автора

(скорей, иронические) места, кое на кого произвела неприятное впечатление.
Должен сказать, что у профессора, при всей его громкой известности, все
эти пять лет было мало причин веселиться. Хотя первая его книга и вышла в
свет спустя считанные месяцы после смерти его жены, но, судя по всему,
написана была до. А вот между первой и второй, помимо уже упомянутого
несчастья, у профессора было много неприятностей: коллеги и начальство
отчасти по доброй воле, отчасти из зависти, что то же, а отчасти из
соображений высшего порядка, гадили и пакостили ему как могли. И хотя все
их гадости были слишком мелки и ничтожны против этой величины, я понимаю,
что кому-то может и не доставлять удовольствия работать в такой среде.
Короче, они своего добились: едва достигнув шестидесяти лет, профессор,
как говорится, ушел на заслуженный отдых.
Однако я не скажу, чтобы это было каким-нибудь просчетом, потому что
если у профессора теперь появилось много свободного времени, то и мы, в
конце концов, занемели от скуки, и наша восприимчивость (а мы ведь
экстрасенсы) постепенно притуплялась, и последнее время мы очень нуждались
в профессиональной игре, которая была бы нам и делом и развлечением
одновременно. И мы рассчитывали втянуть профессора в нашу игру, и
понимали, что в любом случае втянем, даже если он ничего о ней и знать не
будет. Потому что вот, скажем, человек идет по улице и ничего не
подозревает, а ты вдруг подставил ему ножку, и он шлепнулся, - игра это
или не игра? Ну хорошо, допустим, это еще не игра, но когда ты
заглядываешь к человеку в окно, а он в ответ закрывает шторы, вообще ты
пытаешься что-то о нем узнать, а он пытается скрыть - это игра? Так вот,
человека всегда можно втянуть в какую-нибудь игру, и мы решили это
сделать. Я не хочу сказать, что мы собирались как-нибудь вредить
профессору. Наоборот, попробуй ему кто-нибудь пакостить (я не имею в виду
служебные интриги), мы бы показали такому "шутнику", но сами мы хотели
повеселиться и рассчитывали, что профессор нас поймет. Так оно
впоследствии и оказалось, только он нас уж слишком хорошо понял, так
хорошо, что это нас на первых порах даже озадачило, но потом мы поняли,
что это не только ничуть не мешает нам, так как ничего не меняет в
расстановке сил, но так даже веселей. Как выяснилось позже, и ошеломляюще
выяснилось, профессор с самого начала знал о нашей игре. Мало того, он с
самого начала занял правильную позицию, но пока мы об этом еще ничего не
знали.
Пока что мы занялись тщательным изучением нашего будущего партнера, так
сказать, выяснением всей его подноготной, и начали, как водится, с
биографии. Но его биография, за тот период, пока он еще не попал в поле
нашего зрения, естественно, складывалась из документов. Даже сплетен
(такое обычное, казалось бы, дело) сколько-нибудь толковых не набралось -
так, одни только мнения. Из документов же получалась обычная профессорская
биография, исключая разве что происхождение (сын мелкого ремесленника) да
первые годы его самостоятельной жизни (опять-таки: учеба в ремесленном
училище, работа на мебельной фабрике и так далее до университета). Просто
не всегда у рабочего паренька проявляется такая тяга к ученью. Остальное
было обычным.
Разумеется, мы не обошли вниманием и квартиру профессора: уж что-что, а
жилище человека иногда больше может сказать о нем, чем он сам, тем более,
что беседовать с профессором мы пока не собирались. Мы посетили его