"Георг Мориц Эберс. Homo sum" - читать интересную книгу автора

вдаль, и согнутые пальцы правой ноги так и врылись в землю.
Камень упал, не долетев до пальмы, намеченной как цель.
- Постой, - воскликнул Ермий, - теперь дай мне попробовать попасть в
дерево!
Камень его свистнул в воздухе, но не долетел даже и до холма, на
котором росла пальма.
Павел покачал головой, схватил в свою очередь камень, и началось
оживленное состязание. С каждым новым разом камень Ермия, с пристальным
вниманием присматривавшегося ко всем движениям и приемам учителя, долетал
все дальше и дальше, между тем как рука Павла начала утомляться.
Вот камень Ермия долетел уже во второй раз до пальмы, тогда как Павел
при последнем броске не попал даже и в холм.
Анахорет все более и более увлекался состязанием.
Он сбросил одежду с плеч, схватил новый камень и воскликнул, точно стоя
среди лоснящихся от благовонного масла атлетов-товарищей в Тимагетийской
палестре, где он некогда стяжал столько победных венков.
- Клянусь сребролуким Аполлоном и стрелорадостной Артемидой, я попаду в
пальму!
Камень свистнул в воздухе, стан Павла мгновенно выпрямился, левая рука
вытянулась и возвратила равновесие покачнувшемуся телу, послышался треск,
дерево закачалось, и Ермий в восторге воскликнул:
- Чудесно, чудесно! Вот так удар! Старый Менандр еще не умер! Прощай, а
завтра опять пометаем!
С этими словами Ермий оставил анахорета и побежал веселыми прыжками
вниз с крутой горы к оазису.
Точно лунатик, пробужденный неосторожным окликом, Павел вздрогнул при
этих словах.
Совершенно растерявшись, оглянулся он, точно увидя вокруг себя какой-то
совсем чуждый мир.
Крупные капли пота катились с его лба; стыдясь, подобрал он раскиданную
по земле одежду и прикрыл свое обнаженное тело.
Некоторое время глядел он вслед Ермию, потом с чувством глубочайшей
скорби схватился рукою за лоб, и тяжелые слезы покатились по щекам на
бороду.
- Что я сказал? - пробормотал он. - Не осталось во мне ни одной жилки
от прежнего человека? Глупец я, тщеславный глупец! Павлом они зовут меня, а
я Савл, я хуже Савла!
Он бросился на колени, в мучительной тоске склонился головою на камень
и начал молиться.
Ему казалось, точно он с высоты низринулся на мечи и копья, точно
сердце и душа его обливаются кровью, и изнемогая в молитве и в скорби,
обвиняя и беспощадно осуждая самого себя, он не чувствовал палящего зноя все
выше и выше поднимавшегося солнца, не замечал, как проходило время, не
слышал, как подошли к нему богомольцы, шедшие к святым местам с епископом
Агапитом во главе.
Богомольцы увидели, что он молится, услышали его рыдания, удивились его
подвижничеству и опустились позади него на колени по знаку своего главы.
Когда Павел наконец поднялся, он с удивлением и испугом заметил этих
свидетелей своей молитвы. Он тотчас же подошел к Агапиту и наклонился, чтобы
поцеловать край его одежды, но епископ сказал: