"Георг Мориц Эберс. Homo sum" - читать интересную книгу автора

Петр говорит, что я стал видным мужчиной. Громоздить и отделывать камни, как
его сыновья, я не хочу, но императору нужны солдаты, а среди всех
амалекитян, и даже среди римлян в оазисе, я еще не видал ни одного, с кем не
мог бы померяться силами".
Думая так, он вытянулся и прижал руки к своей широкой груди.
Заснув, он увидел во сне борьбу в палестре и пурпурное одеяние, которое
будто бы подал ему Павел, и венок из тополевых ветвей, который покоился на
его благоухающих кудрях, и ту красавицу, с которой встретился на лестнице в
доме сенатора.

ГЛАВА V


Стефан заснул благодаря лекарству сенатора.
Павел сидел возле него, боясь пошевельнуться.
Он задерживал дыхание и даже усиленно поборол позыв кашлянуть, чтобы
ничем не нарушить чуткий сон больного.
Через час пополуночи старик проснулся и, пролежав несколько минут молча
и с открытыми глазами, сказал, наконец, в раздумье:
- Ты назвал себя и нас себялюбивыми, и это совершенно справедливо
относительно меня! Это я говорил уже себе часто и не сегодня только; уже в
продолжение многих недель, с тех пор как Ермий вернулся из Александрии и
точно разучился смеяться. Он недоволен, и мне страшно при мысли, что будет с
ним, когда я умру, а он отдалится от Господа и предастся мирским прелестям.
Я желал ему блага, когда взял его с собой на святую гору, но причиной было
не одно это! Мне было слишком тяжело расстаться с ребенком. Господи! Всякое
молодое животное видит верную любовь со стороны матери; а его мать не
подумала о нем, когда бежала со своим обольстителем из моего дома. Я и
думал, пусть же останется ему по крайней мере отец, а если он еще, кроме
того, вырастет вдали от мира, то будет избавлен от того горя, которое в
таком изобилии причинил мне этот мир. Для неба хотел я воспитать его и для
безгорестной жизни. А теперь? Если он будет несчастен, то по моей же вине!
Теперь у меня прибавилась ко всем страданиям еще и эта забота.
- Ты хотел наставить его на путь, - перебил Павел, - а все остальное
сделается само собою; он тебя любит и, конечно, не покинет тебя, пока ты
страдаешь.
- В самом деле? - спросил больной с надеждой. - И какое имеется у него
оружие, чтобы защищаться в жизни?
- Ты дал ему Господа в путеводители; этого и довольно, - успокаивал его
Павел. - Нет ровного пути к небу, и никто не может снискать блаженство для
своего ближнего.
Стефан помолчал немного, потом сказал:
- Даже самых ничтожных опытов для жизни не может сделать наставник за
питомца, отец за сына. Мы только и можем указать цель, а путь к ней
слагается для всякого особо.
- Так возблагодарим Господа, - воскликнул Павел, - ибо Ермий стоит уже
на том пути, каковой мы еще должны были искать, ты и я.
- Ты и я, - повторил больной, задумавшись. - Каждый из нас искал путь
для себя, но все только для себя, и не спрашивал о пути другого. Себялюбие,
себялюбие! Сколько лет живем мы здесь друг возле друга, а мне еще ни разу не