"Георг Мориц Эберс. Homo sum" - читать интересную книгу автора

Или он ждет теперь за дверью, пока кончится ужин? Или он пришел в такой
поздний час к Сироне, к которой и вчера уже приходил с кувшином за вином?
Она знала, что муж Сироны на горе и теперь, в полнолуние, приносит со
своими единоверцами жертвы Митре, в пещере, которая ей уже давно была
известна.
Она видела, как галл еще во время вечернего богослужения вышел со двора
с несколькими солдатами; двое из них несли большой ящик, из которого торчали
ручки огромного кратера, а другие - мех с водою и разную утварь.
Она знала, что Фебиций и его товарищи проведут всю ночь в гроте Митры и
будут там приветствовать разными странными обрядами "юного бога", восходящее
солнце; любопытная пастушка уже не раз присматривалась и прислушивалась к
ним, когда до зари выходила со своими козами на гору и слышала, что
служители Митры совершают свое ночное торжество.
Теперь у нее мелькнуло в голове, что Сирона одна дома, и Ермий пришел
именно к ней, а не к сенатору...
Она испугалась, сердце ее заныло, и, бессознательно увлеченная
страстью, как бывало с нею всегда при сильном душевном волнении, она
вскочила и бросилась к дверям, как вдруг сенатор окликнул ее, и она поняла
всю непозволительность своего поступка.
Ее больной все еще лежал в жару с воспаленной головою, и она понимала,
что необходимость ее присутствия при нем, на которую она могла бы сослаться
при ответе на строгий вопрос господина, избавила бы ее от всякого выговора,
но она еще никогда не лгала, и гордость удержала ее и теперь от лживого
оправдания.
Остальные рабы перепугались, когда она открыто призналась сенатору:
- Мне не сиделось. Ужин затянулся так долго.
Петр взглянул в окно и, заметив, что луна поднялась уже высоко, покачал
головой, точно удивляясь самому себе, не побранил Мириам, прочитал
благодарственную молитву, дал рабам знак выйти из залы и удалился в свою
комнату, поцеловавшись на сон грядущий с детьми, между которыми не было
только Поликарпа.
Но он недолго пробыл наедине. Переговорив с Марфаной и с ключником
насчет завтрашнего дня и заботливо заглянув в детскую к спокойно спавшим
малюткам и поправив где одеяльце, где подушечку, Дорофея вошла в комнату
мужа и окликнула его по имени.
Петр остановился, взглянул на нее, и его строгие глаза оживились от
преизбытка благодарной нежности к жене.
Дорофея знала доброе сердце своего строгого мужа и кивнула ему с
выражением сочувствия; но она еще не успела заговорить, как он уже сказал:
- Зайди, зайди ко мне! Мне тяжело, и тебе не избавиться от твоей доли
бремени.
- Давай ее сюда, эту долю, - подхватила она с живостью. - Недаром же из
стройной девушки получилась широкоплечая старуха, чтобы легче было помогать
господину нести всякие тяжести жизни. Но я на этот раз очень озабочена. Еще
прежде чем пойти в церковь, с тобою случилась какая-то неприятность, и не
только в заседании совета. Должно быть, с детьми что-нибудь неладно!
- Однако и глаза же у тебя! - воскликнул Петр.
- Гадкие, серые, - ответила Дорофея. - И даже не особенно зоркие. Но
когда дело касается вас, детей и тебя, они видят и в темноте! Ты недоволен
Поликарпом. Вчера, когда он собирался в Раиту, ты посмотрел на него эдак...