"Георг Мориц Эберс. Homo sum" - читать интересную книгу автора

подергивались.
Увидя, что тень пальмы стала удлиняться, Мириам вскочила, созвала своих
коз и посмотрела, прислушиваясь, вверх на уступы утеса, где скрылся Ермий.
Сумерки коротки вблизи тропика, и она знала, что на каменистом пути по
ущельям в долину ее настигнет полный мрак, если она еще замешкается.
Девушка боялась также и ужасов ночи, духов и демонов и тысячи разных
опасностей, о которых даже не могла дать себе отчета; но все-таки она не
сходила с места и не переставала прислушиваться и ждать его возвращения,
пока солнце не скрылось за священною горой и не поблек последний свет на
западе.
Мертвая тишина окружала Мириам, она слышала свое собственное дыхание и
вздрогнула всем телом, почувствовав вдруг ночной холод.
Ей послышался громкий шум над головою.
Стадо козерогов, привыкшее в этот час приходить к роднику на водопой,
подходило ближе и ближе, но вдруг попятилось назад, почуяв человека.
Только вожак стада остановился на краю ущелья, и она знала, что он
только и ждет ее ухода, чтобы повести стадо на водопой.
Следуя доброму чувству, Мириам занесла было ногу, чтобы уступить место
животным. Но вдруг вспомнила угрозу Ермия прогнать ее от родника, подняла с
досады камень и пустила им в козерога, который испугался и убежал.
За ним последовало все стадо.
Мириам прислушалась к удаляющемуся топоту и потом, опустив голову и
подвигаясь ощупью в темноте, погнала свое стадо домой.

ГЛАВА II


Высоко над ущельем, в котором протекал родник, лежала ровная скалистая
площадка небольших размеров; на заднем краю площадки высилась истрескавшаяся
стена голого красно-бурого порфира.
Твердая как сталь диоритовая жила тянулась по ее подножию, точно
зеленая лента, а под нею открывалась маленькая овальная пещера, созданная
творческою рукою самой природы.
Когда-то жили в ней дикие звери, пантеры или волки; теперь она служила
жилищем молодому Ермию и его отцу.
Еще много подобных пещер находилось в священной горе, и в тех из них,
которые были побольше, поселились анахореты.
Пещера Стефана была одна из самых высоких и просторных, и все-таки
невелико было пространство, отделявшее оба ложа из сухих горных трав, ложе
отца и ложе сына.
Полночь давно уже прошла, но ни молодой, ни старый обитатель пещеры,
по-видимому, еще не спали.
Ермий громко стонал и тяжко ворочался с боку на бок, не думая о
расслабленном и измученном старике, который так нуждался в покое. Стефан же
отказывал себе в облегчении повернуться или вздохнуть каждый раз, когда ему
казалось, что его молодой и крепкий сын заснул.
Что могло лишать покоя этого мальчика, который всегда спал таким
крепким сном, что трудно бывало добудиться?
"Отчего это, - думал Стефан, - молодью и здоровые люди спят так крепко
и долго, а старики, нуждающиеся в покое, а также и больные, спят так легко и