"Георг Мориц Эберс. Homo sum" - читать интересную книгу автора

предупредишь врагов, это твое дело. Чувствуешь ли ты в себе достаточно
смелости и сообразительности, чтобы справиться с этой задачей? Да? Так я и
ожидал! Итак, с Богом в путь! Об отце твоем я позабочусь, и его
благословение и благословение твоей матери будет с тобою, если ты искренно
раскаешься и исполнишь возложенную на тебя обязанность.
- Я докажу, что я мужчина, - воскликнул Ермий, и глаза его сверкнули. -
В твоей пещере лежит мой лук со стрелами; сбегаю за ними, а потом... Ну, да
вы все в свое время увидите, ошибся ли ты в выборе гонца или нет. Поклонись
отцу и дай мне еще раз твою руку!
Павел схватил руку юноши, привлек его к себе и поцеловал в лоб с
истинно отеческою любовью. Потом сказал:
- В моей пещере ты найдешь под зеленым камнем возле очага шесть
золотых, три из них возьми себе на дорогу. Может быть, они тебе понадобятся,
хоть бы на уплату за переправу. А теперь постарайся поспеть вовремя в Раиту!
Совершенно увлекшись предстоящей ему нелегкой задачей, Ермий пустился
бегом на гору. Красочные картины предстоящих ему великих подвигов затмили в
его воображении воспоминание о красавице галлиянке, и он до такой степени
привык полагаться на ум и доброту Павла, что почти уже перестал бояться за
Сирону с того мгновения, как друг взял ее дело на себя.
Александриец поглядел ему вслед и произнес короткую молитву за него.
Потом он спустился обратно в долину.
Полночь уже давно прошла, луна опускалась все ниже и ниже, становилось
все прохладнее и прохладнее, а отдав Ермию свою шубу, Павел остался в одной
тонкой, изношенной рубахе.
Но, несмотря на то, он шел медленно, часто останавливался, разводя
руками и произнося тихо про себя какие-то бессвязные слова.
Он думал об Ермий и о Сироне, о своей собственной молодости и о том,
как он, бывало, стучался в ставни к черноволосой Азо и к светло-русой
Симаите.
- Ребенок, мальчишка, - бормотал он, - кто мог бы подумать. Говорят,
впрочем, что галлиянка очень хороша собою, а он - я, право, удивился его
возросшим способностям, тогда, при метании диска. А глаза его! Да,
совершенно как глаза Магдалины! Если бы галл застал его у своей жены и убил,
то был бы прав перед земными судьями; однако отец избавлен от этого горя.
Старик думал, что в пустыне свет со своими соблазнами не коснется его
любимца. И что же? Эта ежевика, думал я когда-то, иссохнет на земле, и
никогда ей не дорасти до вершины пальмы, где зреет финик. Но прилетела
птица, сорвала ягоду и унесла ее в свое гнездо на самую вершину дерева.
"Кто может указать пути другому и сказать сегодня: вот таким-то и
таким-то увижу я его завтра? Мы, глупцы, бежим в пустыню, чтобы забыть мир,
а мир этот следует за нами по пятам. Где те ножницы, которыми можно было бы
отрезать тень от наших ног? Какая молитва могла бы совершенно отрешить от
плоти нас, во плоти рожденных? Спаситель мой, Ты Единый, знавший эту
молитву, научи ей и меня, беднейшего из бедных!"

ГЛАВА X


Спустя несколько минут после того как Ермий выскочил из окна на улицу,
Фебиций вошел в свою спальню.