"Н.Эдельман. Когда рухнет плотина" - читать интересную книгу автора

- Как же ты будешь исполнять свои корреспондентские обязанности? -
спросила она, делая затяжку и откидываясь на спинку стула. - Позволил себе
расслабиться в пятницу вечером, да?
- Не шути со святым, - заявил я ещё более сурово.
Она сейчас была чертовски привлекательна, даже похмельное состояние не
помешало это заметить. Она так и не оделась, и даже того незначительного
количества дневного света, который проникал в окно, хватало, чтобы в её
рыжеватых волосах поблескивали мелкие искорки. Интересно, любили ли мы
ночью друг друга? Вся простыня сжевана, но это ничего не значит, я сплю
беспокойно. Боюсь, что я её разочаровал. Но кто же знал, что эта ночь
станет последней?
Познакомился я с Анжелой недавно, и вполне случайно: зайдя как-то по
делам в секретариат мэрии, обнаружил там симпатичную молодую особу, которую
никогда не видел раньше, через два дня расплатился за мелкую услугу
шоколадкой, ещё дня через три мимоходом пригласил её пообедать со мной, а
узнав из разговора, что у неё завтра день рожденья, на следующий день зашел
специально и преподнес букет. Анжела нравилась мне трезвым отношением к
жизни. Она прекрасно знала, что наш роман долго не продлится, и пошла на
него исключительно ради развлечения, не собираясь претендовать на что-либо
большее. И со мной держалась на равных, вовсе не принимая меня за столичную
знаменитость, снизошедшую до ухаживаний за молоденькой дебютанткой. Но
главное даже не это. Боже мой, да за одну её тонюсенькую лодыжку, которую
можно обхватить двумя пальцами, за один только вид, как она утекает в
туфлю, можно было отдать все на свете!
Хлебая кофе, я, конечно, обжег себе язык и небо, но время
действительно поджимало. На церемонии открытия нового Кардиологического
центра должен был присутствовать генерал Орел: Центр строился на деньги
Светлоярского алюминиевого завода, то есть на деньги его фактического
хозяина Александра Дельфинова, ближайшего союзника Орла. Ожидалось
выступление генерала, последнее перед завтрашними выборами.
- Ладно, дорогуша, надо поторапливаться, - сказал я, ставя кружку. На
самом деле мне больше всего хотелось лечь обратно на диван и не вставать с
него часов пять. Так всегда бывает - вскочишь, и вроде жив, а потом с
каждой минутой тяжелая голова все сильнее тянет к земле. В такие моменты
можно возненавидеть свою профессию, даже нормальных выходных у человека
нет. Как раз суббота и воскресенье - самые напряженные дни. - Оставь,
оставь посуду, - поморщился я, когда Анжела захотела составить чашки в
раковину. - Потом помоем. Некогда.
Тут я сообразил, что рубашка на мне до сих пор не застегнута, просто
наброшена на плечи, и снова начал вползать в рукава. Оказавшись в комнате,
взглянул в зеркало - лень бриться, щетина сойдет за мужественный имидж.
Голова Анжелы вынырнула из ворота платья, и она вдруг спросила:
- Почему бы тебе не позвонить жене? Пусть объяснит, зачем едет.
- Бессмысленно, - все-таки, пока Анжела у зеркала засовывала в волосы
шпильки, я набрал московский номер. Долгие гудки. В Москве семь утра.
Достанется мне за то, что я её разбудил! Ирка была совой, ложилась в пять
утра, вставала после полудня. Но трубку никто не брал. Либо она так крепко
дрыхнет...
- Пусть только попробует ревновать! - пробурчал я, кладя трубку. -
Сама загуляла невесть где...