"Марк Семенович Ефетов. Тельняшка?- моряцкая рубашка " - читать интересную книгу автора

Назавтра к нему зашёл как раз Женькин отец, Илья Григорьевич Ежин.
Он-то и увидел, как я ручку кручу, чистую бумагу подкладываю, а Емельян
Петрович новые десятирублёвки подбирает. Они ему прямо в руки летят.
Ежин расправил усы, кашлянул:
- Изобретаете, Емельян Петрович?
- Помаленьку. Наше дело такое - мастеровое.
- Д-да. Ловко придумано. А ну, малый, крутани ещё разок.
- Чего ему крутить, - сказал дядя Емельян. - Две сотни он мне
выкинул. Хватит. Сегодня больше не надо.
- А поглядеть можно? - спросил Ежин, а сам уже тут как тут у самой
машины: чистые листки бумаги щупает, в машину закладывает, охает, кряхтит.
- Смотрите, смотрите, - говорит Емельян Петрович. - Только руками не
трогайте. Штука тонкая, сломаться может.
- А она не портится?
- Пока не случалось.
- Ну я вас прошу, дорогой Емельян Петрович, скажите мальчику, чтобы
крутанул ещё разочек. Вам же лишняя десятка не помешает. Завтра же у вас
расходы будут? Какая вам разница! Прошу вас!
- Крутани, мил человек, - говорит мне дядя Емельян. - Только бумажку
подложить не забудь, а то десятка не выскочит.
Я вижу всё это, стараюсь не смеяться, а щёки сами так и пляшут, рот
растягивается - сдержаться тяжело. Но держусь.
Опускаю в щель бумажку, кручу ручку - и прямо в протянутые руки Ежина
вылетает, как птица, десятирублёвка.
Ежин оглядывается, делает шаг назад, плюхается на стул, снимает
картузик и вытирает лоб. Он у него мокрый.
- Д-да, здорово сработано.
- Как есть ничего мудрёного... - говорит дядя Емельян. - Вы с
ботинками? Простите, сейчас не чиню. На углу коопремонт открылся. От
обувной фабрики. У них машина подмётки пришивает. Не оторвутся. Сам им
машину эту чинил. Сходите.
Я слушаю этот разговор и понимаю, что дело не только в коопремонте, а
в том, что Емельян Петрович ни за что не хочет работать на этого буржуя.
Что с того, что он называется красным специалистом! Мы-то знаем, что
он всё равно буржуй: изо всех сил старается так жить, чтобы другие на него
работали, а он только загребал деньгу и копил рублик к рублику.
Ежин молчит. Ему теперь не до ботинок. Ежину жарко, душно. Он
делается каким-то лиловым, и всё лицо у него блестит. Будто только что из
бани. Кряхтит, отдувается и сразу не говорит, а выкрикивает:
- Продай!
- Что вы сказали? - спрашивает дядя Емельян. - Вы, кажется,
обратились к кому-то? С кем вы на "ты"?
- Пусть мальчик выйдет.
- А зачем? У меня секретов нет. Вы о чём-то просили меня? Так,
кажется?
- Да, да, именно так - просил...
И Ежин говорит быстро-быстро. Каждый раз, когда он называет имя и
отчество дяди Емельяна, обязательно прибавляет "дорогой". Ежин просит
продать машину. Он даёт за неё десять тысяч, нет, потом набавляет -
двадцать. И потом просит принять у него долг за ботинки, которые Емельян