"Марк Семенович Ефетов. Тельняшка?- моряцкая рубашка " - читать интересную книгу автора

- Видал!
- Нравится?
- Нравится. Только шпильки теперь и молоток на мусорку?
- Нет, зачем же. Без этого инструмента мастером не станешь. Всё равно
как пишущая машинка. Она печатает, а в школе тебя всё равно пёрышком
писать учат. Учат?
- Учат.
- Так, мил человек, и в нашем деле. Без азбуки сразу читать-писать не
научишься. К машине надо голову хорошую иметь. Понятно?


КРАСНЫЕ ТУФЛИ

В тот день я понял, что значит ознакомление с профессией. Нас повели
ещё в один цех, где не было никакой бегущей ленты. Здесь рабочие стояли у
станков или просто сидели на табуретках, вроде бы они были холодными
сапожниками. И, сидя на табуретке, они, совсем как дядя Емельян, зажимали
ботинок в коленях. Только табуретки там были поудобнее - со спинками, - и
окна в цеху совсем не были похожи на половинки окошка в подвале дяди
Емельяна. Здесь окна были большие - они тянулись во всю стенку.
Когда мы пришли в этот странный цех, который оказался ремонтным, нам
сказали, что каждый из нас может сшить по паре лёгких вывороток, или,
точнее, тапочек. Это будет вроде бы плата за нашу работу на фабрике. По
правде говоря, не много мы тогда на ней поработали и наработали. Но речь
не о том. Разрешили - и ладно. Я спросил дядю Емельяна:
- А тридцать седьмой номер тапочек сшить можно?
- Можно. Только у тебя, мил человек, тридцать восьмой размер. Мал
будет тебе тридцать седьмой.
Емельян Петрович - я забыл вам об этом рассказать - умел на глаз
определить, какой номер ботинок нужен человеку. Это как правило. Но вы же
знаете, что нет правила без исключения. Вот потому я и поспорил.
- Нет, тридцать седьмой.
А он говорит:
- Тридцать восьмой.
А я своё:
- Тридцать седьмой и тридцать седьмой!
Не люблю, когда туфли шлёпают. Побежишь, а они с ноги сваливаются.
Это моя мама всегда старается покупать мне и шить всё на вырост. Надо же
такое придумать. Что в этом хорошего? Ходишь, как в мешке всё равно, и
туфли с ноги сваливаются. Ведь покупали мне в этом году, когда пустили
Обувку, туфли номер 37 - значит, тридцать семь. И всё. Характер надо
проявить и не сдаваться. Вот я и не сдался - настоял на своём.
- Ладно, - сказал дядя Емельян, - сейчас проштампуем тебе тридцать
седьмой размер. Там видно будет.
Мы подошли к машине. И Емельян Петрович заложил в неё нож - только
фигурный, вроде формочки, в которой печенье пекут. И на ноже этом - прямо
на железе - выбита цифра "37".
Дядя Емельян заложил этот штамп в машину и сказал мне:
- Выбивай!
Я нажал рычаг, и, совсем как в дыроколе, что выбивает дырочки в