"Игорь Ефимов. Архивы Страшного суда" - читать интересную книгу автора

- Отец всегда очень мягкий был. Так что у меня главная задача -
наследственность изживать.
- Это так смешно, что у меня может брат появиться. И сразу - выше меня
на голову. Когда приедешь в Ленинград, я тебя приведу на киностудию, скажу:
вот какой братик мне свалился. Никто не поверит. Ты ведь приедешь? Точно?
- Там видно будет. Отец все время зовет.
- Теперь и я буду звать. Бра-а-атик! Приезжа-а-а-й!
- Моя бы воля, я за уменьшительные суффиксы на рельсы бы сбрасывал.
- Ну хорошо. Брат. Братуля. Братище. Брательник. Дай я тебя поцелую
по-сестрински. Ой, торт не
сомни. Нет, по-сестрински не интересно. Лучше так... Ну вот... Всю
неделю откладывала, хотя очень хотелось. С самого начала.
Она отпустила его шею, просительно заглянула в глаза, улыбнулась. Потом
вздохнула и ушла в вагон. Сквозь стекло они тоже еще немного поулыбались и
помахали друг другу. И, идя обратно по перрону к зданию вокзала, перебирая в
памяти мелкие детали этой прощальной сцены, слизывая с губы сладковатую
помаду, постепенно соскальзывая в привычный раздор с самим собой - с вторым
собой, - Илья не в первый уже раз дивился неразборчивости этого второго,
которому, казалось, было наплевать и на лиловую шляпу, и на голубые стрелы
от век, и на вульгарные суффиксы и который имел свои непостижимые критерии
для натяжения и ослабления струн-вожжей, отданных ему в управу, тянувшихся
от средоточия в паху - лучами по всему телу. А когда дошел до камеры
хранения, до ящика с нужным номером (он записал и номер, и код запора на
бумажке) и сразу понял, что ящик отперт и пуст, то не возмущение неведомыми
ворами, не тревога за маму, которая, как он понимал, именно чего-то такого и
ожидала (а может, и хотела, чтобы случилось), но горькая досада пропажи
захватила его сильнее всего - пропажи английского романчика, купленного ему
новоявленной сестрой и по недомыслию сунутого им в чемодан с остальными
книгами.

2

- Это вот ведь часто так и с пацанами бывает. Играют они, скажем, под
твоими окнами в футбол, и вдруг слышишь: дррззы-ы-ынь! Залепили мячом в
стекло, разбили. Ну выскочишь и думаешь: как же тут узнать, кто залепил? А
вот - и узнавать не надо. Потому что, который залепил, сам непременно
бросится бежать. Тут ты его и...
Следователь гребанул из воздуха воображаемого комара, прихлопнул другой
ладонью, мечтательно растер.
- Или, скажем, та евреечка, что во Владимира Ильича стреляла. Кабы она
не бросилась бежать, может, в панике, да в суматохе, да опыта еще не было, -
и не поймали бы ее. Есть теперь, правда, лжеисторики, статейки пописывают,
что вовсе и не она стреляла, что доказательств не было, что поймали ее
далеко от места, а пистолета и вовсе не нашли. Да уж нас-то не обманешь.
Ведь это даже пес, совсем молодой и необученный, инстинктом знает: кто
бежит - того хватай, кусай, рви.
Следователь отъехал в кресле от стола, свесил набок лысеющую голову,
всмотрелся прищуренным глазом.
- Я это все к тому говорю, уважаемая Лейда Игнатьевна, что очень уж вы
от нас бегаете. Поначалу мы и не думали о вас ничего плохого. Наоборот,