"Игорь Ефимов. Архивы Страшного суда" - читать интересную книгу автора

- Мы вот что: ты читаешь, рассказываешь мне сюжет и диалог и мы вместе
переделываем его в сценарий. А дальше я знаю одного режиссера и знаю, с
какой стороны к нему подойти. Ты представить себе не можешь, сколько платят
за сценарии, за какие-то жалкие сто страниц. Мне за три года столько не
заработать.
Пока она отходила платить в кассу, Илья смотрел ей вслед и вдруг
подумал, что многое могло бы стать очень хорошо между ним и ею, если бы
только можно было ей приказать не запихивать вельветовые брюки в лаковые
сапоги. И не подводить глаза голубыми стрелами чуть не до ушей. И не носить
шляпу, снятую с героинь немых фильмов. И не облизывать губы каждые пять
секунд. И чтобы, рассказывая о киностудии, как это было вчера, когда они
заболтались на кухне за полночь, она никогда, никогда не смела больше
сознаваться ему про свои бесстыдные фантазии с участием знаменитых
киноактеров, которые - фантазии - захлестывают ее иногда так, что она портит
звукозапись и теряет в зарплате.
Со стороны вокзала крепостная башня, стена и тесно прижавшиеся друг к
другу над обрывом дома выглядели ничуть не грозно, хотя оттенок какой-то
недоступности (музейной?) в них все еще сохранялся. Илья, как ему было
велено, первым делом запихнул чемодан с книгами в автоматическую камеру
хранения и только после этого повернул к кассам.
- Между прочим, - сказала Виктория, - твоя мама говорила, что если я
себя жалею, чтобы я никогда больше эту лиловую шляпу с красным шарфом не
надевала. А между прочим один молодой человек как увязался за мной от самого
вашего дома, так и не отстает до сих пор.
- Где? Какой молодой человек?!
- Такой невысокий. С усиками. И на каблуках. Куда же он делся? Только
что вот там под часами маячил.
- Почему ты мне раньше не сказала?
- А зачем? А ты что? Ты драться бы стал?
- Виктория! Если увидишь его снова, немедленно покажи мне.
- Илья, ты же знаешь: я не выношу, когда на меня кричат. Я так отдыхала
в вашем доме от всего крика, который мне приходится терпеть - на студии, в
магазинах, от мамаши, от теток. Не порти мне эту неделю. Ну что я такого
страшного сделала?
- Нет, мы тоже много орали эту неделю. Шепотом. По утрам, когда ты еще
спала. Это все из-за мамы. Она страшно нервничает в последнее время.
- А я, на нее когда смотрю, каждый раз думаю: вот бы мне у нее
научиться. Хоть немножко. И тоже стать такой холодной и равнодушной.
- За "равнодушную" получишь сейчас по шее.
- Гордой.
- Я не знаю точно, но что-то сгущается вокруг нее. Какая-то опасность.
Она совсем извелась. Может быть, это мой бывший отчим, Ольгин отец. На него
находит иногда, и он нежные письма начинает маме писать. Или под окном
стоит. А когда вместе жили, чуть что - с кулаками лез. Но может быть, не он,
а еще что-нибудь похуже.
- Она не говорит? Ты ее спрашивал?
- Безнадежно. Это у них называется "ограждать детей". Любимое дело.
- А твой отец со мной очень делится. Даже совета иногда спрашивает.
Потому что я свою мамулю насквозь знаю и всегда могу сказать, когда у нее
настоящая истерика, а когда - по системе Станиславского.