"Игорь Ефимов. Архивы Страшного суда" - читать интересную книгу автора

Глядя на закрывающуюся за Котькой дверь, Колыванников вдруг подумал про
дочь, что вот в этом, видимо, все дело, в этих словах: "сглазная сила". Нет
в ней сглазной силы, а без нее ни кудряшки, ни губки, ни попки, ни титьки не
помогут. Как уезжала она тогда в братскую страну на военно-охранную службу
работать по призыву военкомата в гарнизонном буфете заведующей и
продавщицей, так все на проводах ей говорили, что словит она жениха в первый
же месяц ("там ведь без женщин-то они просто на колючую проволоку лезут") и
станет то ли капитаншей, а то и майоршей. Но охранять братскую страну от
мирового империализма посылали офицеров все больше женатых (и правильно -
чтоб не дурили там с братскими бабами), а с солдатами она не хотела (хотя
иной солдат тоже может далеко выслужиться, если выйдет хорошая перетряска
наверху среди генералов и маршалов с очищением мест, как раньше бывало).
Наконец все же, через год почти, написала, что у нее любовь с лейтенантом
Арсением, который на хорошем счету, и взвод его на учениях всегда первый, и
сам отличный стрелок, и они хотят пожениться.
Колыванников, однако, всегда семь раз отмерял, прежде чем чего-нибудь
обрезать, так что написал начальнику части запрос про лейтенанта -
действительно ли так хорош? И получил ответ, что действительно - отличник
боевой и политической, врагов рабоче-крестьянской власти может разить из
многих видов оружия на выбор, дисциплину блюдет и даже в самодеятельности
исполняет танец с саблями Гаянэ, но зовут его не совсем Арсений, а Арсен.
Арсен Банаян. То есть кругом армяшка.
Три дня после этого Колыванников ходил как обухом в глаз стукнутый.
Стоило ему представить знакомых, сослуживцев и начальников, как они будут,
усмехаясь, поздравлять его с курчавым зятем или как молодожены приедут на
побывку и надо будет звать гостей и притворяться, что все нормально в
братской семье народов, и как пойдут потом цыганистые, курчавые внуки, такая
изжога разгоралась внутри, протягивалась от живота до горла колючим жгутом и
тянулась, раздирая внутренности, так что никакая сода не спасала.
Нет, не то чтобы лейтенант Колыванников был против чучмеков. Все равно
их столько уже развелось повсюду, и не только по тамбурам и базарам, но даже
на важных постах, при кабинетах и телефонах, так что ради интернационального
долга надо терпеть вплоть до мировой революции (а там уж поглядим), да и сам
он, если честно сказать, по материнской линии был из казанских татар, - но
армяшка?! Нет, это было сверх его сил. Ведь известно же, что армяне не лучше
жидов, что у них с жидами страшный заговор и весь мир поделен по Кавказу:
что сверху и слева - то жидам, а что снизу и справа - то армяшкам. Только не
очень-то они границу соблюдают, если уже до того дошло, что ереванский их
"Арарат" приезжает прямо в Москву и нагло захватывает футбольный кубок всей
страны. Не скажешь ведь даже, что выигрывает, потому что, кто был на матче,
своими глазами видели, как они прямо на поле сотенные взятки "Спартаку" в
футболки совали, а уж вратарю и судье так прямо по пачке сотенных. Это уж не
упущение, не разгильдяйство, а такой всенародный саботаж, что по двадцатнику
надо срока лепить, а вратаря расстрелять в воротах по высшей мере.
И с этой вот всей наглой кучерявостью ему, Колыванникову, с чистым
личным делом из одних поощрений и благодарностей, надо было породниться? Да
лучше наган в рот и "прошу в моей смерти винить..." - дальше по длинному,
давно заготовленному списку.
Конечно, он понимал, что по нынешним временам отцовской волей запретить
ей ничего не сможет, особенно в какой ни на есть братской загранице. Так что