"Игорь Ефимов. Таврический сад" - читать интересную книгу автора

Игорь Ефимов



Таврический сад


Ленинград "Детская литература" 1978


ГЛАВА 1. ИСТОРИЯ С НЕМЦАМИ


Я всегда был такой же, как все, обыкновенный, только меня никуда не
принимали. Это у меня была единственная особенность: если мне куда-нибудь
очень хотелось, то я уже заранее знал, что ни за что не примут. А может,
наоборот - туда-то мне и хотелось, куда не всех принимают. В школу,
например, свободно принимали всех, и я ничуть не переживал, потому что я и
по возрасту подходил, и по здоровью, и был уверен, что примут. А вот когда
Фортунатов собрал в нашем дворе снайперский отряд, чтобы стрелять на
меткость из трубки, и сказал, что меня не примет, - вот тогда мне стало
очень тошно. То есть такое чувство внутри, будто зажгли спичку и сразу же
крепко прижали. Хоть кричи. Только я кричать не стал, я поднял свою трубку
и, ни слова не говоря, выпустил в них без разбора полный заряд зеленой
бузины - все, что у меня было во рту и в кармане. Конечно же, они не
стерпели - бузины у них было гораздо больше, - и, в общем, вышло так, что я
стал для них первой мишенью. Но зато после этого я слышал, как Фортунатов их
всех уговорил, сказал, что ну его (то есть меня), лучше его принять, а то он
какой-то ненормальный и странный. А я ничуть. Просто я не выношу, когда меня
не принимают, это для меня хуже нет.
Вот, например, Толик Семилетов - он действительно странный.
Когда он только приехал в наш двор, он уже и тогда был такой странный,
что его сразу хотели поколотить всем скопом. У него была непохожая клетчатая
одежда, вся на резинках (говорили, что из Латвии), и еще он часто
засматривался. Он любого мог засмотреть до смерти - уставится и глядит молча
прямо в глаза. А если отойти в сторону, он все равно глядит на то же место,
будто ты еще там. Я однажды обошел его сбоку и нарочно наступил на ногу. Он
только сказал: "Извини, пожалуйста" - а головы не повернул. Вообще он часто
извинялся - перед нами и то извинялся, если толкнет или испачкает случайно.
Но не это главное. Невозможно передать, какая у него была самая главная
странность, в чем она выражалась.
Взять хотя бы историю с немцами.
Тогда еще много оставалось разрушенных с войны домов, и напротив нас
тоже был один - в него, говорят, попала бомба и потом еще два снаряда. Этот
дом восстанавливали пленные немцы, и нам очень нравилось, что все так по
справедливости - сами разрушили, сами пускай и восстанавливают, но мы
боялись, что они снова заложат в дом замедленную мину, замуруют ее прямо в
стену, а потом она через несколько лет взорвется вместе с жильцами и
новоселами. Мишка Фортунатов сказал, что нужно следить за немцами и
разоблачить, и мы, все ребята с нашего двора, бегали по очереди дежурить на