"Иван Ефремов. Час быка." - читать интересную книгу автора

- О, да! И я...
- Или Оллу Дез!
- Почему же? - недоуменно воскликнул юноша.- Они такие разные,
совсем непохожие.
- В этом и дело. Видишь, я предупредил тебя. Пора спать, и мы не
будем начинать сложного разговора. Но скоро тебе придется узнать уже
не разумом, а чувством всю неизбежную полярность ощущений, диалектику
жизни, гораздо более сложную и трудную, чем все головоломные задачи
творцов теорий в науке и новых путей искусства. Помни всегда, что
самое трудное в жизни - это сам человек, потому что он вышел из дикой
природы не предназначенным к той жизни, какую он должен вести по силе
своей мысли и благородству чувств.
Учитель умолк и ласково подтолкнул Кими к его месту. Эти
заключительные слова много раз возникали в памяти юноши в те часы,
когда "звездочка" памятной машины стала развертывать повесть о планете
Торманс в почти подлинной жизни экранов ТВФ.

ГЛАВА I. МИФ О ПЛАНЕТЕ ТОРМАНС

- В заключение позвольте рассказать о происхождении названия. В
пятом периоде ЭРМ в западной сфере мировой культуры нарастало
недовольство цивилизацией, выросшей из капиталистической формы
общества. Многие писатели и ученые пытались заглянуть в будущее.
Предчувствие художников внедрялось тревогой в думы передовых людей
перед близящимся кризисом в те годы, когда назревавшие противоречия
заканчивались военными конфликтами. Но с изобретением дальних ракет и
ядерного оружия опасение за грядущую судьбу человечества стало
всеобщим и, разумеется, отразилось в искусстве. В Доме Искусств
хранится картина тех времен. Короткая подпись под ней совершенно
понятна нам: "Последняя минута". На обширном поле рядами стоят
гигантские ракеты, подобные высоким крестам на старинном кладбище.
Низко нависло мутное, бессолнечное небо, угрожающе прочерченное
острыми пиками боевых головок - ужасных носителей термоядерной смерти.
Люди, трусливо оглядываясь, как бы сами в страхе от содеянного, бегут
гуськом к черной пещере глубокого блиндажа. Художник сумел передать
чувство страшной беды, уже неотвратимой, потому что в ответ на гибель
миллионов невинных людей оттуда, куда нацелены крестообразные
чудовища, прилетят такие же ракеты. Погибнут не те, которые бегут в
блиндаж, а изображенные на другой стороне диптиха мужчина и женщина,
юные и симпатичные, преклонившие колени на берегу большой реки.
Женщина прижимает к себе маленького ребенка, а мальчик постарше крепко
уцепился ручонками за отца. Мужчина обнимает женщину и ребят, повернув
голову назад, туда, где из накатывающегося облака атомного взрыва
высунулся гигантский меч, занесенный над жалкими фигурками людей.
Женщина не оглядывается - она смотрит на зрителя, и бесконечная тоска
обреченности на ее лице гнетет каждого, кто видит эту картину. Не
менее сильно выражена беспомощность мужчины - он знает, что все
кончено, и только хочет, чтобы - скорее.
Настроения, аналогичные отраженным в картине, среди людей,
исповедовавших христианскую религию и безоговорочно веровавших в