"Буреносец / Stormbringer [= Буревестник, Приносящий бурю, Несущий бурю]" - читать интересную книгу автора (Муркок Майкл)

Глава 6

Ступени уступами окружали гору. Высоко, насколько они могли видеть, отсвечивала кирпичная кладка, и только там, где ступени сглаживались и исчезали, они увидели бузиновые деревья. Деревья выглядели совершенно обыкновенно, но некий символ был в них — именно они являлись первыми противниками. Как бороться с ними? Какое действие деревья окажут на них? Эльрик поставил ногу, обутую в башмак, на первую ступень, которая была очень высокой, — рассчитана на длину ноги гиганта.

Он начал подниматься, остальные последовали за ним. Через некоторое время, ступив на десятую ступень, он извлек Буреносца из ножен, почувствовав его дрожь и ощутив прилив сил. После этого подниматься стало легче.

Когда он приблизился к деревьям, то услышал шелест листьев и увидел волнообразную дрожь ветвей. Да, они совершенно определенно чувствовали его.

Он был всего лишь в нескольких шагах от деревьев, когда услышал предупреждающий возглас Дайвима Слорма:

— Боги! Листья, взгляни на их листья!

Зеленые листья, казалось, их прожилки пульсируют в ярком солнечном свете — стали слетать с ветвей и вполне целеустремленно плыть по воздуху к остановившимся в недоумении друзьям.

Один из листьев упал на обнаженную руку Эльрика. Тот попытался стряхнуть его, но безуспешно — лист держался крепко. Другие листья начали садиться на открытые части его тела. Они уже двигались зеленой волной, и он почувствовал странную тягучую боль в руке. С любопытством он оторвал лист от руки и в ужасе увидел крошечные ранки, из которых выступили капли крови. Он испытал спазм тошноты и стал срывать остальные листья, впившиеся в его лицо, размахивая гудящим рунным мечом, пытаясь рассечь летящие. Когда меч касался листьев, те съеживались, но на их место слетались другие.

Инстинктивно Эльрик чувствовал, что они высасывают не только его кровь, но и часть субстанции его души, он уже не мог сопротивляться легкой дурноте.

Позади него спутники подвергались такому же нападению и издавали крики ужаса.

Эти листья кем-то направлялись, и он знал, что кем-то были сами деревья. Он поднялся еще на несколько ступеней, борясь с листьями, которые облепляли его, как саранча. С рычанием он набросился на ствол, который при каждом ударе издавал стоны, равно как и ветви, пытающиеся добраться до него. Он рубил и отбрасывал их в стороны, затем глубоко погрузил Буреносец у основания дерева. Дерн вздыбился, из него вылезли агонизирующие корни. Дерево вскрикнуло и, наклонившись, начало валиться, направив ствол на него, как будто, умирая, стремилось умертвить и его.

Он повернул Буреносца, который жадно поглощал душевную субстанцию наполовину одушевленного дерева, выдернул меч и отскочил в сторону, когда дерево покатилось вниз по ступеням, едва не задев его. Одна ветка все же ткнула в лицо, брызнула кровь. Он задохнулся от боли и зашатался, чувствуя как слабеет его жизненная энергия.

Мгновение спустя он пришел в себя и, обернувшись к упавшему дереву, увидел, что оно внезапно умерло, а оставшиеся листья сморщились.

— Быстрее! — крикнул он остальным друзьям. — Уберите эту штуку! Без меча в руке я был бы мертв!

Они быстро принялись за работу и с необычайной легкостью вырубили деревья, так что Эльрик иногда с трудом видел рукоятку Буреносца, глубоко вонзившегося в податливую плоть дерева.

Делая работу, он пронзительно кричал, испытывая ощущение необыкновенного прилива сил. Энергия вливалась и переполняла его — он чувствовал себя богом.

Он хохотал, как одержимый демоном. Остальные смотрели на него с ужасом.

— Вперед, друзья, — за мной. Я могу сейчас убить миллион таких деревьев!

Он поднялся еще на одну ступень, и шквал листьев обрушился на него. Пренебрегая их укусами, он рвался схватиться с самими деревьями, став как бы частью меча, целясь в жизненные центры разлапистых созданий. Деревья кричали вновь и вновь, умирая.

— Дайвим Слорм! — кричал Эльрик, поглощая их жизненную энергию. — Делай, как я! Пусть твой меч выпьет несколько таких душ, и мы станем победителями!

— Такая сила имеет привкус колдовства! — сказал Ракир, выдирая цепкие листья, впившиеся в его тело, а Эльрик в это время перебегал от одного дерева к другому, размахивая мечом.

Бузина с каждой ступенью росла гуще, она склоняла свои ветви, пытаясь добраться до него, спутанные в плотную массу, ее ветви, как пальцы, сгибались, разыскивая его, чтобы отбросить прочь.

Дайвим Слорм действовал не столь импульсивно, но он так же уничтожал деревья, наполняясь похищенными душами драконов, заключенных в бузине, и его дикие крики вторили крикам Эльрика. Подобно озверевшим лесникам, они нападали вновь и вновь, каждая победа наполняла их энергией, так что Мунглум и Ракир посматривали с удивлением друг на друга, и в их глазах стали появляться признаки страха при виде ужасных превращений, происходивших с их друзьями. Но нельзя было отрицать, что метод Эльрика действовал против бузины.

Когда они оглянулись, то поверхность пустыни у основания горы покрывали изломанные почерневшие деревья. Безумная жестокая отвага древних, теперь мертвых королей Мельнибонэ, светилась на лицах обоих родичей, когда они вопили старинные боевые песни, и их мечи двигались дружно и слаженно, в такт мелодии смерти и ненависти.

Губы Эльрика растянулись, обнажив белые зубы, его красные глаза полыхали мрачным огнем, его молочно-белые волосы развевались в порывах обжигающего ветра. Эльрик воздел меч к небу и обернулся к своим друзьям:

— Сейчас, друзья, смотрите, как древние мельнибонийцы покорили людей и демонов и управляли миром десять тысяч лет!

Мунглум подумал, что Эльрик вполне соответствует кличке «ВОЛК», полученной на западе давным-давно. Все силы Хаоса, которые сейчас наполняли его, полностью подчинялись ему. Он понял, что Эльрик недолго изменял себе, и что сейчас в его душе нет конфликта. Кровь предков взбунтовалась в нем, и сейчас Эльрик был подобен им, покорившим человечество, которое боялось их могущества, их жестокости, их злобы. Дайвим Слорм казался таким же одержимым, и Мунглум в глубине души искренне пожелал божеству, оставшемуся в одной с Эльриком вселенной, быть его союзником, а не врагом.

Они были уже близки к вершине, и Эльрик со своим кузеном пробивались вперед со сверхъестественной энергией. Ступени окончились входом в мрачный туннель, и они ворвались вдвоем в эту тьму, смеясь и переговариваясь.

Чуть замешкавшись, Мунглум и Ракир последовали за ними. Красный лучник вложил стрелу на тетиву лука.

Эльрик погрузился во тьму, его голова кружилась от обилия энергии, которая, казалось, жгла огнем внутри каждую клеточку его тела. Он услышал лязг ног, обутых в железо, впереди и, когда звуки приблизились, он понял, что это были воины, но не люди. Хотя противников было почти полторы сотни, они не испугались. Когда первая группа напала на Эльрика, он одним ударом опрокинул их, каждая душа, взятая им, была ничтожной по сравнению с энергией, бушевавшей в нем. Плечом к плеч стояли родичи, круша воинов, похожих в сравнении с ними, на детей. Это ужасное зрелище поразило Мунглума и Ракира. Они не могли видеть потоков крови, струившейся по полу к выходу из туннеля. Мертвые тела загромождали проход, и чтобы продвинуться вперед, Эльрик и Дайвим Слорм вынуждены были перебрасывать их за спину и вновь нападать на оставшихся воинов. Ракир застонал:

— Хотя они враги и слуги тех, с кем мы воюем, я не могу вынести такого смертоубийства. Мы здесь не нужны, друг Мунглум, эту войну ведут бесы, а не люди.

— Увы, — вздохнул Мунглум, когда они вновь выбрались на солнечный свет и увидели над собой замок.

Оставшиеся воины перестроились, а Эльрик и Дайвим Слорм угрожающе надвинулись на них со злобной радостью.

Воздух пронзили крики и лязг стали. Ракир пустил стрелу в одного из воинов и убил его, попав в левый глаз.

— Я хочу, чтобы хоть некоторые из них умерли простой смертью, — с горечью проговорил он, накладывая следующую стрелу на тетиву.

Так как Эльрик и Мунглум исчезли во вражеских рядах, другие воины, увидев, что Мунглум и Ракир представляют меньшую опасность, напали на них. Мунглум схватился сразу с тремя воинами и заметил, что его сабля стала чрезвычайно легкой и, отражая удар, издает высокий ясный звон, отбрасывая вражеское оружие с большой энергией, но в то же время действие ею не требует такого усилия, как тяжелые мечи.

Ракир истратил все свои силы на то, что можно было назвать актами милосердия. Он вступил в бой, отвлек на себя двоих из троих врагов, напавших на Мунглума, третьего же Мунглум уложил, используя ложны выпад, и мощный удар, нанесенный сбоку, пронзил сердце противника.

Они без особого желания ввязались в бой, заметив потом, что дерн усеян огромным количеством трупов. Ракир крикнул Эльрику:

— Остановись! Хватит! Зачем тебе так много душ? Мы можем их убить более естественным способом!

Но Эльрик засмеялся и продолжал свою работу.

Когда он добил очередного воина, и поблизости не оказалось других, Ракир схватил его за руку.

— Эльрик…

Буреносец повернулся в руке Эльрика, продолжая сатанинское веселье, и снизу вонзился в Ракира.

Предчувствуя судьбу, Ракир вскрикнул и попытался уклониться от удара.

Но Буреносец пронзил его плечевой доспех, и Ракир упал на колени с распоротой грудью.

— Эльрик, — еле выдохнул он, — не мою душу, нет…

Так умер герой Ракир, Красный Лучник, прославленный на Востоке, пораженный дьявольским мечом. Убитый другом, чью жизнь он спас, впервые встретившись с ним когда-то давно поблизости от города Амирона.

Затем наступило отрезвление. Эльрик попытался выдернуть меч, но было поздно. И вновь, не желая, он убил того, кто слишком приблизился к мощи его рунного клинка.

— Ах, Ракир! — закричал он, бросившись на колени и пытаясь поднять тело друга на руки. Похищенная энергия все еще пульсировала в нем. Но великое горе было сильнее.

Слезы хлынули по искаженному страданиями лицу Эльрика, и он издал жуткий рычащий стон.

— Опять! — рыдал он. — Опять! Когда это кончится?

Позади него два оставшихся спутника стояли по обе стороны от моста смерти. Дайвим Слорм перестал убивать, потому что убивать было некого. Он застыл на месте, оглядываясь вокруг как бы в изумлении. Мунглум смотрел на Эльрика в ужасе, ужас в его глазах смешивался с жалостью к другу, поскольку он хорошо знал РОК ЭЛЬРИКА, и знал, что жизнь каждого, приблизившегося к Эльрику, могла быть платой Буреносцу за то, что он поддерживал жизненные силы хозяина.

— Ракир! Не было благороднее героя, не было благороднее человека, более преданного миру и порядку, чем ты!

Эльрик встал на ноги, и, обернувшись, взглянул на высокую башню из гранита и голубоватого малахита, которая застыла в загадочном молчании, как если бы ожидала его следующих действий.

Вдоль ее вершины шли башни, служившие вместо зубцов, и они вполне могли бы служить укрытием гиганту.

— Я клянусь твоей похищенной душой, что то, чему ты был привержен, придет в этот мир, хотя я и был создан Хаосом. Закон восторжествует, и Хаос будет изгнан! Вооружившись мечом и щитом Хаоса, я буду биться даже в самом сердце Ада, если понадобится! Хаос был скрытой причиной твоей смерти, и Хаос поплатится за нее, но сначала нам нужен Щит!

Дайвим Слорм, еще не вполне разобравшийся в происшедшем, закричал в экстазе:

— Эльрик! Теперь скорее к Печальному Гиганту!

Но Мунглум чуть подался в сторону, пристально глядя на распростертое тело Ракира, и пробормотал:

— Да, да. Хаос — причина, Эльрик. Я присоединяюсь к твоей клятве, как только смогу, — он чуть запнулся, — но я опасаюсь внимания твоего дьявольского меча.

Вместе, втроем, они прошли сквозь открытые ворота башни Мордаги, и сразу же оказались в богатом, варварски украшенном зале.

— Мордага! — закричал Эльрик. — Мы пришли выполнить предсказание! Мы ждем тебя!

Они ждали недолго, пока наконец, громоздкая фигура прошла через громадный арочный вход в конце пустынного зала.

Мордага был высок, размером в два человеческих роста, но спина его была сутула и низка. У него были длинные вьющиеся волосы, одет он был в темно-голубую одежду, подпоясанную широким поясом. На его больших ногах были простые кожаные сандалии. Его черные глаза были полны глубокой скорби, подобной той, которую Мунглум замечал в глазах Эльрика. На руке печального гиганта висел щит, из центра которого разлетались восемь янтарных стрел Хаоса. Щит отливал зеленым серебром и был очень красивым. У Мордаги не было оружия.

— Я знаю прорицание, — сказал он глубоким голосом, подобным гудению ветра. — Но я могу еще отвратить его. Возьмешь ли ты Щит и оставишь меня в покое, человек? Я не хочу умирать!

Эльрик ощутил сочувствие к печальному Мордагу, он знал, что павший бог испытывает в этот момент.

— Прорицание говорит о смерти, — сказал он медленно.

— Возьми Щит, — Мордага снял Щит с руки и протянул его Эльрику. — Возьми Щит и измени судьбу еще раз.

Эльрик кивнул.

— Я попробую.

С глубоким вздохом гигант положил Щит Хаоса на пол.

— Тысячи лет я жил в тени этого прорицания, — сказал он, выпрямившись. — Теперь, хотя я и умер давным-давно, я умру в мире, и, хотя раньше я так не думал, я приветствую такую смерть после того, что произошло.

— Тебе незачем умирать, твой Щит защитит тебя, — предупредил Эльрик, — и нас от наступающего Хаоса. С помощью этого Щита я остановлю его.

— Прощай, я тебе благодарен, — сказал гигант, поворачиваясь. Он вышел через ту же арку, что и вошел сюда.

Когда Мордага исчез, Эльрик последовал за ним на цыпочках через тот же проход, но Мунглум остановил его и прошел сам.

Затем послышался протяжный крик, который, казалось, бесконечно растянуло эхо, грохот, от которого дрогнули стены зала, а затем звук возвращающихся шагов. Мунглум появился в проходе, в руках его была окровавленная сабля.

Ничего не поняв в происшедшем, Эльрик ожидал приближающегося Мунглума.

— Это было убийство, — сказал Мунглум просто. Я вогнал ему саблю в спину прежде, чем он это понял. Это была хорошая, быстрая смерть, и он умер совершенно счастливым. Эта смерть была самой лучшей из всех, какие ему были предопределены. Это убийство, но убийство, на мой взгляд, необходимое…

— Почему? — спросил Эльрик, все еще не понимая.

Мунглум угрюмо продолжал:

— Он умер так, как предопределила судьба. Мы — слуги судьбы сейчас, Эльрик, и мы не можем хоть в малейшем отклониться от предопределенных путей. Но, кроме того, была еще и моя месть. Если бы Мордага не окружил себя таким сонмом слуг, Ракир остался бы в живых.

Эльрик покачал головой:

— Вини за это меня, Мунглум. Гигант не должен был погибнуть от моего меча.

— Кто-то должен был это сделать, — сказал Мунглум твердо. — Ведь в прорицании говорилось о смерти Мордаги, он был один. Кого еще я мог здесь убить, Эльрик?

Эльрик отвернулся.

— Я хотел бы, чтобы это был я, — вздохнул он.

Он посмотрел вниз, на лежащий на полу громадный круглый Щит с инкрустированными на нем янтарными стрелами, поблескивающий загадочным серебристо-зеленым светом. Он нагнулся и повесил Шит себе на руку. Щит закрывал его тело от подбородка до лодыжек.

— Пошли. Поспешим оставить это место смерти и тайн. Земли Ильмиора и Вилмира ждут нашей помощи, если только они еще не стали жертвой Хаоса!