"В.П.Эфроимсон. Предпосылки гениальности " - читать интересную книгу автора

любовью к военному делу, что тот начинает поглощать все книги о войне из
большой библиотеки отца. Случайно заговоривший с ним "арап" Ганнибал
убеждается в столь глубоких знаниях мальчика, что уговаривает отца дать
возможность сыну стать военным, несмотря на уже упущенные 13 лет фиктивной
"стажировки".
К счастью, в этом случае мы твердо знаем, что обязаны Ганнибалу в
какой-то мере появлением не только А.С. Пушкина, но и другого гения - А.В.
Суворова. Но сколько таких обстоятельств от нас скрыто? Поскольку у
огромного большинства людей детство проходит в условиях, не оптимальных для
развития индивидуальных дарований, то человечество на этом теряет огромное
количество гениев потенциальных, но не развившихся из-за несоответствия
социальной среды и их дарований.
Но если оптимум и создался, если воспитание, самовоспитание или
внутренний зов и повели в юности или в молодости не только к максимальному
развитию индивидуального дарования, но и к соответствующим ему ценностным
критериям, то дальше возникает чудовищный барьер невозможности реализации
<...>
Ряд исследователей обнаружил, что первенец достигает значительно
большего, чем последующие дети, отчасти в силу получения более высокого
образования, большего внимания и "спроса" со стороны родителей, большего
чувства их ответственности[ 11 ]0. Но первенец генетически никаких
преимуществ перед своими братьями не имеет, все дело в воспитательных и
средовых факторах.
Н. Винер пишет о себе: "В моем развитии были, однако, некоторые
факторы, способствующие успеху в целом и успеху 'интеллектуальному в
частности. Независимость моего отца отражалась как в моей природе, так и в
навыках. Его сила не состояла лишь в высоком уровне интеллектуальных
способностей, но и в желании подкрепить эту способность тяжелой, непрерывной
работой. Я видел, как отец довел себя до изнеможения геркулесовым подвигом
перевода двадцати четырех томов Толстого за два года. Он ожидал и от меня
того, что требовал от себя, и я никогда не мог удовлетвориться прошлыми
достижениям...
Я был одарен действительно ранней зрелостью и ненасытным любопытством,
которое меня в очень раннем возрасте привело к напряженному чтению. Таким
образом, вопрос о том, что же со мной делать, стал безотлагательным. Я лично
видел немало способных умов, ничего не достигших, потому что легкость
усвоения защищала их от дисциплины обычной школы, и они ничего не получили
взамен нее. Именно эту дисциплину и настойчивую тренировку мне дал отец,
может быть, в избыточном количестве. Я выучил алгебру и геометрию так рано,
что они стали частью моей личности. Мой латинский, греческий, немецкий,
английский стали библиотекой, отпечатанной в памяти. Где бы я ни был, я мог
большую часть этого использовать сра* зу. Эти крупные преимущества я
приобрел в возрасте, когда большинство мальчиков учит тривиальное. Таким
образом, моя энергия была освобождена для более серьезной работы, в то время
как другие учили только азбуку своих профессий"[ 13 ]2.
Столетием раньше Бюкли, рассмотрев детско-подростковые биографии 29
замечательных людей, резюмировал: "Великий урок, извлекаемый из изучения
биографий подростков, это обучаемость молодежи, ее готовность воспринимать и
хорошие и плохие впечатления, а также необходимость таких впечатлений,
которые не позволяют природе выразиться в непродуктивном роскошестве, но и