"Владимир Егоров. У истоков Руси: меж варягом и греком " - читать интересную книгу автора

Сразу оставим в стороне формальные определения типа "история - это
наука...". Наукой можно заниматься в любой области человеческой
деятельности, например, что, я думаю, не вызывает сомнений, в математике. Но
разве первоклашка, перекладывающий палочки на уроке арифметики, занимается
наукой? Ох, далек от нее и студент, зазубривающий к экзамену интегралы. Зато
куда ближе повар, обобщивший опыт, как свой, так и коллег, в опубликованной
им кулинарной книге. И математика и кулинария могут быть науками, а могут
быть всего лишь предметами, изучаемыми в школе или кулинарном техникуме.
История тоже может быть наукой, школьным предметом или, для разнообразия,
предметом горячего обсуждения на кухне за бутылкой.
Итак, что же такое эта многоликая история, история-ненаука, история
вообще?
Самое простое "бытовое" определение истории как нашего прошлого почти
верно, но с небольшой поправкой: история - это наше представление о прошлом
или, чуть более по-научному, наша трактовка прошлого. Соответственно, у
каждого человека своя история, но не в смысле биографии, а именно в смысле
его личного представления о прошлом человечества. Одна история у
школьника-двоечника и совсем другая - у профессора истории, причем у всех
профессионалов-историков она разная. Если ученых, трактующих прошлое, много,
то и историй тоже оказывается много и разных. В частности, есть истории
России Татищева, Карамзина, Соловьева, Ключевского. В тоталитарном
государстве, где круг профессиональных историков, формирующих представление
о прошлом, принципиально ограничен и идеологически подконтролен властям
предержащим, есть одна-единственная "официальная" история, регулярно
изложенная коллективом доверенных историков в энциклопедиях и учебниках.
Догадываюсь, что в учебники большинство читателей давно не заглядывали
и отнюдь не горят желанием делать это теперь, но я все же рискну предложить
им всего лишь один абзац из вузовского курса истории последних лет
советского времени. В "Истории России с древнейших времен до второй половины
XIX века. Курс лекций. Ч. 1" (под ред. академика Личмана Б. В., Уральский
государственный технический университет, Екатеринбург, 1995) можно прочесть
следующее.
"Сами по себе "голые факты" как "фрагменты действительности" могут
ничего не говорить читателю. Только историк дает факту известный смысл,
который зависит от его общенаучных и идейно-теоретических взглядов. Поэтому
в разных системах взглядов один и тот же исторический факт получает разное
толкование, разное значение. Таким образом, между историческим фактом
(событием, явлением) и соответствующим ему научно-историческим фактом стоит
интерпретация. Именно она превращает факты истории в факты науки".
Понимаю, обыкновенному читателю, за уши притянутому мною к учебнику,
трудно одолеть такую мудрость. Не понять простому смертному глубин
профессорской логики, по которой почему-то совершенно разными вещами
оказываются факты исторические и научно-исторические, факты истории и науки.
Входя в положение читателя, придется перевести академические пассажи на
человеческий язык. Так вот, смысл цитаты в том, что "голые факты"
превращаются в "историю" интерпретацией этих фактов
профессионалами-историками с учетом их идейных взглядов. Это как раз и
означает, что история, как я уже говорил, есть интерпретация прошлого, некое
представление о нем. Но право на такую интерпретацию, как убеждены авторы
процитированного учебника, имеют не всякие там, а только историки. Надо ли