"Джерри Эхерн. Коммандос Четвертого Рейха ("Они называют меня наемником") " - читать интересную книгу автора

Второй полицейский тоже поднялся со стула и, проходя мимо капитана,
незаметно похлопал его по плечу и показал большой палец, давясь от смеха.
Через несколько минут он и сам ушел из комнаты, прихрамывая,
отправился на поиски своих друзей. Боль немного уменьшилась, но на душе от
этого у него почему-то легче не стало. Он знал многих полицейских из
Чикаго, и большинство из них были хорошими ребятами, но попадались и такие
индюки, как вот этот офицер, которого пришлось поставить на место. Вместо
того, чтобы ловить преступников, которые, чего доброго, могут и стрельнуть,
они предпочитали показывать свою власть обычным людям и наезжать на
законопослушных граждан, чтобы скрасить рабочее время.
Фрост нашел Балсама, Кребски и новичка - Лейна, в зале для официальных
делегаций, в который никого не пускали, кроме них. Они спокойно посидели
там полчаса, оставшиеся до начала посадки на трансатлантический рейс.
После взлета Хэнк обратил внимание, что сидящий рядом доктор читает
какую-то дешевую книжку в бумажном переплете, уложив ее в дорогую
элегантную кожаную обложку. Но он не стал забивать себе голову всякими
ненужными мелочами, а закрыл глаз, отвернулся в сторону и сразу, погрузился
в сон, успев подумать, что зря он, наверное, отказался от обезболивающего
укола...
- Капитан, просыпайтесь, а то вы спите, - донеслись до него сказанные
с юмором слова доктора, когда он стал расталкивать Фроста перед приходом
стюардессы с подносом.
Тот оглянулся, соображая, где он находится, и поморщился, стараясь
подвигать ногой.
- Сильно болит? - спросил Балсам сочувствующим голосом.
- Не болит, только когда смеюсь, - ответил Фрост и решил изменить тему
разговора. - А что это вы читали?
В это время стюардесса начала расставлять на столиках подносы, хотя
Хэнк не помнил, чтобы он что-либо заказывал. Наверное, доктор его угощает.
- Научно-фантастический роман. Я отдыхаю телом и душой, стоит мне хоть
на несколько минут погрузиться в чужие миры, ощутить дыхание космоса. А
кожаная обложка - для поддержания имиджа, чтобы не терять лицо перед
посторонними. В общем, для показухи.
И они оба рассмеялись. Перекусив, переговорили о том, о сем, и беседа,
конечно же, зашла о трагедии, разыгравшейся в аэропорту, которая, казалось,
произошла несколько "световых лет" назад.
- Доктор, почему покушались именно на вас? Не на премьер-министра
Израиля, не на какого-нибудь раввина, наконец?
- Все очень просто. - Балсам сдернул с переносицы очки и извлек из
кармана огромный цветной носовой платок, чтобы протереть линзы. - Я стал
своего рода символом. Если вы спросите любого еврея, что он думает о
нацистах, он, конечно, начнет говорить, какие это были палачи, исчадье ада,
демоны... число заслуженных эпитетов бесконечно. Но о фашистах почему-то
почти всегда говорят в прошедшем времени. Очень мало людей, в том числе
даже юристов, осуществляющих законное преследование нацистов, осознают, что
к ним необходимо применять и настоящее время. Рейх остается рейхом, какой
бы номер ему ни присвоили, и его руководители - все такие же. Вы не
представляете - и евреи не представляют - сколько военных преступников
гуляет сейчас на свободе.
- Но ведь главари были казнены.