"Борис Петрович Екимов. Родительская суббота (Рассказы разных лет) " - читать интересную книгу автораотгорело ли, отболело, и слава Богу.
Слава Богу, есть крыша над головой, хлеб на столе; есть покой. А к Мишке можно и притерпеться. Уже, считай, притерпелась. Пять лет позади. Правда, ревности до сих пор не было. Или не замечала ее. И зря. Зима прошла спокойно. Хоть и подсыпало снегу, но грузовик-"вездеход" возил школьников почти каждый день. С ними Надя и ездила. А порой помогала ей дочь, забирая на почте письма, газеты. Текла жизнь привычно, спокойно. Весной, как всегда, неделю-другую разливалась и ярилась речушка Малая Россошь. Через нее не всякий проедет. Там грузовики порой застревали. И снова, как на грех, подвернулся Володя Арчаков на колесном тракторе. С ним - надежно. И ведь из трактора вышла на краю хутора. Но Мишка все равно углядел. Или передали ему. Абрек не ругался, даже голоса не повысил, сказал словно ненароком: - С Арчаковым ехала? У тебя память короткая? - Такие дороги... И Россошь... Ему спасибо... - заперечила было Надя, но смолкла, почуяв жесткий холод неморгающего Мишкиного взгляда. А потом, за весной, пришло молодое зеленое лето. В лугах - разливы и дух медовый белого да розового клевера; сиреневый горошек цветет, да пенится розовым чина; островерхие кипрей и донник, словно воинство, полонили округу. Травный выдался год, слава Богу. Без колхозной работы люди нынче кормились лишь от своей скотины: молочное да мясное. И потому сено, что хлеб всем нужно. У Володи Арчакова и косилка была. Он работал с подручными: валил траву, сушил, прессовал. Сам возил готовое тюкованное сено в станицу на почты. - Поехали! - крикнул он. - С ветерком прокачу. Надя села в кабину, Мишкины наказы позабыв.. Поехали и впрямь с ветерком. В быстром машинном беге, в покойной кабине яркий день открывался просторнее и шире, словно книга листалась, за страницей страница: курчавая зелень балок, впадин; курганы в серебристой Польши да пушистом ковыле; солнечно-желтые, алые, сиреневые да фиолетовые разливы цветущих трав. Все наплывает и кружится, открываясь за поворотом новой картиной, по-летнему праздничной. В кабине грузовика обычно играл приемник. Нынче его не было слышно. - А где твоя музыка? - спросила Надя. - Ты разве не слышишь? - удивился Володя. - Давай сделаю громче. - Он выключил мотор. Надя удивилась, но вдруг поняла. И нельзя было не понять, не услышать. По инерции машина катилась, а навстречу ей и вослед от земли и от неба звенели серебром жаворонки, нежно перекликались золотистые щурки, томно стонали горлицы, желтогрудые иволги выводили печальную песнь, вызванивали варакушки... Птичий хор звенел стройно и слаженно. - Теперь слышишь? - улыбаясь, спросил Володя. - Слышу... - ответила Надя. Машина завелась, поехали дальше. - Приезжай к нам на стан. Там - соловьи, - пригласил Володя. - И вы их сидите слушаете? - Сидим... Ночь напролет. На косилке, на граблях, на |
|
|