"Борис Петрович Екимов. Родительская суббота (Рассказы разных лет) " - читать интересную книгу автора

отгорело ли, отболело, и слава Богу.
Слава Богу, есть крыша над головой, хлеб на столе; есть покой. А к
Мишке можно и притерпеться. Уже, считай, притерпелась. Пять лет позади.
Правда, ревности до сих пор не было. Или не замечала ее. И зря.
Зима прошла спокойно. Хоть и подсыпало снегу, но грузовик-"вездеход"
возил школьников почти каждый день. С ними Надя и ездила. А порой помогала
ей дочь, забирая на почте письма, газеты. Текла жизнь привычно, спокойно.
Весной, как всегда, неделю-другую разливалась и ярилась речушка Малая
Россошь. Через нее не всякий проедет. Там грузовики порой застревали. И
снова, как на грех, подвернулся Володя Арчаков на колесном тракторе. С ним
- надежно.
И ведь из трактора вышла на краю хутора. Но Мишка все равно углядел.
Или передали ему. Абрек не ругался, даже голоса не повысил, сказал словно
ненароком:
- С Арчаковым ехала? У тебя память короткая?
- Такие дороги... И Россошь... Ему спасибо... - заперечила было Надя,
но смолкла, почуяв жесткий холод неморгающего Мишкиного взгляда.
А потом, за весной, пришло молодое зеленое лето. В лугах - разливы и
дух медовый белого да розового клевера; сиреневый горошек цветет, да
пенится розовым чина; островерхие кипрей и донник, словно воинство,
полонили округу. Травный выдался год, слава Богу.
Без колхозной работы люди нынче кормились лишь от своей скотины:
молочное да мясное. И потому сено, что хлеб всем нужно.
У Володи Арчакова и косилка была. Он работал с подручными: валил
траву, сушил, прессовал. Сам возил готовое тюкованное сено в станицу на
продажу. Мотался туда-сюда ночью и днем. И Надю подцепил в станице, возле
почты.
- Поехали! - крикнул он. - С ветерком прокачу.
Надя села в кабину, Мишкины наказы позабыв..
Поехали и впрямь с ветерком. В быстром машинном беге, в покойной
кабине яркий день открывался просторнее и шире, словно книга листалась, за
страницей страница: курчавая зелень балок, впадин; курганы в серебристой
Польши да пушистом ковыле; солнечно-желтые, алые, сиреневые да фиолетовые
разливы цветущих трав. Все наплывает и кружится, открываясь за поворотом
новой картиной, по-летнему праздничной.
В кабине грузовика обычно играл приемник. Нынче его не было слышно.
- А где твоя музыка? - спросила Надя.
- Ты разве не слышишь? - удивился Володя. - Давай сделаю громче. - Он
выключил мотор.
Надя удивилась, но вдруг поняла. И нельзя было не понять, не услышать.
По инерции машина катилась, а навстречу ей и вослед от земли и от неба
звенели серебром жаворонки, нежно перекликались золотистые щурки, томно
стонали горлицы, желтогрудые иволги выводили печальную песнь, вызванивали
варакушки... Птичий хор звенел стройно и слаженно.
- Теперь слышишь? - улыбаясь, спросил Володя.
- Слышу... - ответила Надя.
Машина завелась, поехали дальше.
- Приезжай к нам на стан. Там - соловьи, - пригласил Володя.
- И вы их сидите слушаете?
- Сидим... Ночь напролет. На косилке, на граблях, на