"Борис Петрович Екимов. Родительская суббота (Рассказы разных лет) " - читать интересную книгу автора

Вот она, эта речка, и ныне течет: от хутора Большого Голубинского и
даже, считай, от Венцов до Набатовского - тридцать с лишним верст. А округа
- вовсе немереная. В сорок втором году здесь людей полегло - счету нет.
Учитель истории Прокофий Семенович о Сталинградской битве, а тем более
о сраженьях в своих краях, знал все досконально и ученикам втолковывал:
"Историю родных мест надо знать. Франция да Испания - они далеко. А это -
наше, родное..." Ходили с учителем в походы "по местам боев". Музей был в
школе, всё - про войну. Он в комнате не умещался. В школьном дворе стояли
зенитка, пушка-сорокапятка, минометы.
И теперь многое помнилось из тех школьных лет: "Донской плацдарм",
"излучина Дона", "танковое сражение под Калачом". У немецкого фельдмаршала
Паулюса был штаб в станице... Наши 64-я, 62-я, 21-я армии. Танковые - 1-я
да 4-я. Три наши дивизии попали в окружение. Тридцать тысяч... А вырвалось
лишь пятьсот. Сколько людей полегло... Все это - здесь.
Дед рассказывал, как мальчишками после войны искали и тащили они что
ни попадя. Танков здесь было подбитых, самолетов, орудий - поля и поля,
уставленные тяжким железом. Мальчишки искали и находили бинокли, зажигалки,
фотоаппараты, полевые сумки, портсигары, галеты, консервы, курево.
Искали... А порой находили гибель свою или калечились при взрывах.
Это было давно. Потом битую технику увозили и увозили. Но многое
осталось: снаряды, мины, оружие.
Отец рассказывал, как в детстве они баловались. Тоже - винтовки,
гранаты, мины... Целые блиндажи раскапывали. И тоже калечились, гибли при
взрывах. Детвора, любопытные, тем более - мальчишки...
Даже сейчас, по весне и летом, после хороших дождей, когда размывает
косогоры да балки, даже теперь можно сыскать снаряды, и мины, и чего хочешь
- любую беду.

Час да другой обеденные проходили быстро. Молодой пастух поесть
успевал, а потом даже заснуть: крепко, обморочно, но недолго.
Пора было поднимать скотину с дневного стойла и уводить на пастьбу,
теперь уже до ночи.
Осеннее солнце, теплым желтым колобом за полдень перевалив, теперь
будет клониться к заречным обрывистым холмам. Скотий гурт через речку,
бродом и ископыченной разбитой плотиной перебирается к попасу вечернему.
Здесь за ним легче глядеть, на просторных, когда-то заливных лугах. Тут
много корму. А могучие, тушистые абердины - скотина мудрая, суеты не любит.
Лобастая голова - к земле; кормится и кормится. И голоса от нее не
услышишь. Разве что глупый телок потеряет мамку, зовет ее и зовет, пока она
не ответит низким, утробным мыком, который слышен далеко, тем более что
рядом речка, холмы да курганы, среди которых долго гуляет степное эхо.
Молодой пастух, оставив в низине стадо свое, поднялся взгорьем,
остановясь вполкургана, откуда как на ладони был виден неторопливо
пасущийся гурт. Речка в зеленом плену деревьев, кустов, прихотливо виляя,
уходила вдаль, к отсюда невидимому хутору Большая Голубая. До него скакать
и скакать. Малая речка, узкая лента зеленых кущ лежали в распахе просторной
холмистой долины. От края земли до края.
Люди, даже свои, станичные, сочувствуя пастушьей судьбе, порой
говорили: "Там с ума сойдешь... Один и один, всю неделю". Домашние, мать с
отцом, жена, заводили разговор о мобильном телефоне, который теперь у