"Борис Петрович Екимов. Родительская суббота (Рассказы разных лет) " - читать интересную книгу автора Вот она, эта речка, и ныне течет: от хутора Большого Голубинского и
даже, считай, от Венцов до Набатовского - тридцать с лишним верст. А округа - вовсе немереная. В сорок втором году здесь людей полегло - счету нет. Учитель истории Прокофий Семенович о Сталинградской битве, а тем более о сраженьях в своих краях, знал все досконально и ученикам втолковывал: "Историю родных мест надо знать. Франция да Испания - они далеко. А это - наше, родное..." Ходили с учителем в походы "по местам боев". Музей был в школе, всё - про войну. Он в комнате не умещался. В школьном дворе стояли зенитка, пушка-сорокапятка, минометы. И теперь многое помнилось из тех школьных лет: "Донской плацдарм", "излучина Дона", "танковое сражение под Калачом". У немецкого фельдмаршала Паулюса был штаб в станице... Наши 64-я, 62-я, 21-я армии. Танковые - 1-я да 4-я. Три наши дивизии попали в окружение. Тридцать тысяч... А вырвалось лишь пятьсот. Сколько людей полегло... Все это - здесь. Дед рассказывал, как мальчишками после войны искали и тащили они что ни попадя. Танков здесь было подбитых, самолетов, орудий - поля и поля, уставленные тяжким железом. Мальчишки искали и находили бинокли, зажигалки, фотоаппараты, полевые сумки, портсигары, галеты, консервы, курево. Искали... А порой находили гибель свою или калечились при взрывах. Это было давно. Потом битую технику увозили и увозили. Но многое осталось: снаряды, мины, оружие. Отец рассказывал, как в детстве они баловались. Тоже - винтовки, гранаты, мины... Целые блиндажи раскапывали. И тоже калечились, гибли при взрывах. Детвора, любопытные, тем более - мальчишки... Даже сейчас, по весне и летом, после хороших дождей, когда размывает - любую беду. Час да другой обеденные проходили быстро. Молодой пастух поесть успевал, а потом даже заснуть: крепко, обморочно, но недолго. Пора было поднимать скотину с дневного стойла и уводить на пастьбу, теперь уже до ночи. Осеннее солнце, теплым желтым колобом за полдень перевалив, теперь будет клониться к заречным обрывистым холмам. Скотий гурт через речку, бродом и ископыченной разбитой плотиной перебирается к попасу вечернему. Здесь за ним легче глядеть, на просторных, когда-то заливных лугах. Тут много корму. А могучие, тушистые абердины - скотина мудрая, суеты не любит. Лобастая голова - к земле; кормится и кормится. И голоса от нее не услышишь. Разве что глупый телок потеряет мамку, зовет ее и зовет, пока она не ответит низким, утробным мыком, который слышен далеко, тем более что рядом речка, холмы да курганы, среди которых долго гуляет степное эхо. Молодой пастух, оставив в низине стадо свое, поднялся взгорьем, остановясь вполкургана, откуда как на ладони был виден неторопливо пасущийся гурт. Речка в зеленом плену деревьев, кустов, прихотливо виляя, уходила вдаль, к отсюда невидимому хутору Большая Голубая. До него скакать и скакать. Малая речка, узкая лента зеленых кущ лежали в распахе просторной холмистой долины. От края земли до края. Люди, даже свои, станичные, сочувствуя пастушьей судьбе, порой говорили: "Там с ума сойдешь... Один и один, всю неделю". Домашние, мать с отцом, жена, заводили разговор о мобильном телефоне, который теперь у |
|
|