"Борис Петрович Екимов. Родительская суббота (Рассказы разных лет) " - читать интересную книгу авторагранату и, выдернув чеку, кинул посреди комнатки. В бешенстве, в ярости,
хмельной человек. Но все же мне думается, что чеку он выдернул случайно ли, ненароком. Но ничего уже было нельзя изменить. Граната упала на пол. Вокруг нее в тесной комнате - четверо: жена, дочь, сын Гриша и он, батяня. И всего несколько секунд времени между вырванной чекой и взрывом. Батяне с лихвой хватило этих секунд, чтобы отрезветь, все понять и сделать последний шаг. "Он побелел как стена", - потом вспомнит жена. Батяня успел, кинулся на пол, упав на гранату. Тут же рвануло. От взрыва даже деревянный пол в комнате проломило. А уж про батяню чего и говорить. Он умер мгновенно, весь взрыв и металл приняв на себя. Никого не тронуло: ни детей, ни жену. Вот и вся история про Гришиного батяню. Конец. Нынче могилки на кладбище прибирают, скоро Пасха. Станет совсем тепло, зацветет акация; начнет ловиться крупный лещ; на причале по вечерам, особенно в погожие дни, народу много, взрослые и ребятишки. Гриша будет сидеть, с удочкой ли, с закидушкой. Спасибо тебе, батек. Ты в жизни, конечно, покуролесил. Крови родным попортил. Но вот ушел по-хорошему, по-людски, никого с собой не забрав. Пусть живут. 2002 г. Перед праздником такой зимы не было. И так рано пришла. В середине ноября, когда уезжал я из Волгограда на поезде, было тепло, а утром в купе проснулся - за окном зима, белое Подмосковье: поля, перелески, людские селенья - все в снегу. Жил я, как всегда, в Переделкине, двадцать минут от города, а иной мир: старые березы, вековые сосны, покой, тишина, да еще снег валит и валит. Живи и радуйся. А вот радости как раз было мало. Нынешний год приехал я в Москву не просто развеяться, но с болезнью, надеясь и не надеясь на докторов столичных, до которых еще достучись. Рано утром впотьмах поднимался я и брел к электричке, ехал в битком набитом вагоне. Потом - слякотный перрон, под ногами - жижа. Городские зимние угрюмые сумерки. Людской поток несет тебя ко входу в метро. Там давка: в дверях, у турникетов, у эскалаторов, в подземных переходах. В желтом электрическом свете течет и течет молчаливая людская река. А наверху, на московских улицах, тоже несладко. Под ногами - наледь нечищеных тротуаров или снежная каша пополам с солью. Потом - коридоры клиники, очереди, долгое время ожидания. Один кабинет да другой. "Ждите, ждите... Вы не один... Ожидайте... Может быть, завтра, а может, на той неделе... Видите, сколько народу?.." Чего тут ответишь, лишь вздохнешь: нет, не стоит хворать, а уж в нынешние времена - тем более. К вечеру наглядишься, наслушаешься, устанешь, еле бредешь. Снова - метро, его подземелья. Господи, какая сила загоняет нас в эти угрюмые норы... Выберешься оттуда, вздохнешь и спешишь к электричке, в ее вечернюю толкотню, Бога моля, чтобы не отменили. |
|
|