"Борис Петрович Екимов. Родительская суббота (Рассказы разных лет) " - читать интересную книгу автора

Есть! Иди сюда... - быстро выбирал он леску. - Иди сюда, дурачок... Не
дурачок, а цельный дурак, - проговорил дед уважительно и взял лежащий
наготове подсачек, осторожно подвел его и поднял в лодку увесистого судака.
Большая птица, еще раз проклекотав, захлопала крыльями, дед услышал
ее, поднял голову, спросил:
- Либо завидки берут? Лови, а не кукарекай.
А мальчику стало скучно. Разве это рыбалка?.. Опустил - дернул,
опустил - дернул. Зацепил, вытащил - снова опускай и дергай. Цепляй за
пузо.
Пустая холодная река, голые деревья займища, лишь на дубах ржавая
жестяная листва шумит; понемногу начинается ветер. В небе - стылое солнце.
На том берегу, где хутор, - высокие холмы, белые меловые обрывы. В пологом
распадке, меж холмов, - тоже лес, тополевый. За ним - хутор. Там бабушка
пирожки с пасленом печет. Мальчику захотелось туда, на хутор, в теплую
хату.
Он любил реку, воды ее, рыбалку, просиживая летней порой на лодке ли,
на берегу часы и часы. "Рыбачок ты мой..." - говорила бабушка. Но то было
вовсе иное.
В городском быту даже маленькому человеку порой не хватает места среди
кирпичных стен, людской толчеи, потока машин с их властным гулом и мощным
неостановимым ходом. Что земля... Даже городское далекое небо закрывают и
делят меж собой высокие этажи строений.
На хуторе, особенно у воды, на воде, мальчик чуял себя таким же
свободным, как ветер ли, дерево, малая птица. Всем хватало земли, воды,
солнца, неба и воли.
В тихой заводи скользили по зеркальной воде долгоногие водомерки,
словно фигуристы на льду; серебристый малек наплывал целой стаей; порой в
эту светлую стайку врывался черный горбатый окунек; и мальва удирала -
веером, на бреющем, словно летучие рыбы. Нарядная носатая птичка зимородок
присаживалась на низкую, возле тводы, ветку, временами ныряя, ловя ту же
серебристую мальву. Выплывал из камышей утиный выводок с мамой-кряквой.
Медленно, угребаясь короткими лапами, проплывала водяная черепаха.
Неторопливые цапли, замерев, подолгу стояли, сторожа тишину.
Зелень деревьев, щебет птиц, легкий ветер в вершинах. Поплавок на воде
дернется и замрет. Что там, в неведомом подводном царстве?
Можно было долго сидеть у реки. Одному или с ребятишками. Слушать
рыбацкие байки. Купаться в теплой воде. А потом вернуться домой, сказав:
"Не клюет..." Или принести невеликий кукан плотвичек, ласкириков,
красноперок.
Мальчик любил такую рыбалку. А нынешняя - все по-иному: опустить на
дно - приподнять, опустить - приподнять. Сплыть до Красного створа и
угребаться наверх. И, снова плыть... Опустил блесну, поднял... Удар,
подсечка - вытаскивай судака.
Мальчику было скучно, добыча не радовала. Он вздыхал, ежился, словно
озяб. Но дед ничего не видел, не слышал, распаленный удачной охотой. "Вот и
еще один! Иди сюда!" Для него было главным - не потерять везенья. Добыча -
рядом, он чуял ее через темную воду. Он видел пологое корыто фарватера,
поперечные гряды и ямы. И даже силуэты ли, тени судаков. Не глядя на берег,
он бросал весла точно за поваленным осокорем, низал на крючок лепесток
свежего сала и парочку толстых, лоснящихся жиром и багровой кровью червей.