"Борис Петрович Екимов. Родительская суббота (Рассказы разных лет) " - читать интересную книгу автора

того, как в ночи корову увели с родного двора, а потом забили и разделали
братья Репины, Анатолий да Михаил.
- Голову и ноги матери отдадим, - рассудил старший брат Анатолий. - Об
родителях надо помнить, - произнес он наставительно. - Они нас вырастили и
воспитали. И шкура сгодится. За нее нынче неплохо платят. Только надо
прибрать. Но это потом... Сначала выпьем, согреемся. А потом...
В доме, за столом Анатолий поднял стакан с питьем, оглядев невеликую,
но все же компанию, в которой кроме них, братьев, были еще две молодые
девки, хмельные и веселые. Обведя взглядом застолье, он произнес
внушительно:
- Для-ради брата, для родного... Как обещал. Базару нет. Сказал -
значит, сделал. Родного брата я всегда встрену как положено, как следует. И
провожу, если надо. Тем более солдата. Все мы служили, отдали долг, и
знаем. На то я есть старший брат.
Крепким кулаком он постучал себя в грудь, до слез растрогался, только
что не заплакал. И выпил, одним разом опрокинув в себя стакан.
Младший брат, Миша, сидел рядом и глядел на старшего снизу вверх с
благодарностью. Молоденький, двадцатилетний, вчерашний не солдат, а
солдатик, мальчонка во хмелю: светловолосый, голубые глазки осоловелые, в
них любовь и преданность к любимому старшему брату.
Гульба шла уже не первый день. Сначала в родительском доме, у отца с
матерью, как и положено, встречали дорогого сынка, из армии
демобилизованного. Потом, через день-другой, когда пламя гульбы попритухло,
старший брат, живший отдельно, забрал "дембеля" к себе, догулять. Вот и
догуливали, с молодыми веселыми девками, каких нынче хватает.
- Базара нет, - внушительно повторил Анатолий. - Сказал - сделал...
Для родного брата все сделаем... - И он рукой повел, приглашая к пиру,
который в нынешней ночи прервался на час ли, другой.
Младший брат этого словно и не заметил. Кажется, от стола и не
уходили. А если и уходили, то лишь просвежиться, горячую голову остудить.
Всё словно во сне.
... По накатанной зимней дороге летел во тьме мотоцикл. Управлял
машиною конечно же старший брат. Дорогу он знал на память и видел ее даже в
ночной тьме, безо всяких фар, где надо притормаживая или объезжая. Позади
сидел молоденький брат его, который всему удивлялся и всему радовался, тем
более что был хмелен от вина и воли. Еще вчера на шее - армейский хомут,
все расписано: когда шагать и куда, когда щи хлебать. А ныне... Вот сидели
они в доме: гуляли, плясали, девок голубили. А теперь на мотоцикле мчатся
во тьме. Разве не удивленье! И так сладко дышится после душной хаты. Ночь,
ветер, звезды, простор... Не сумев и не желая сдерживаться, солдатик,
перекрывая голос мотора и погромыхивание железного листа, который, словно
прицеп, скользил сзади, закричал, пригибаясь к брату:
- Я люблю на скорости! Я в армии так наскучал!
- Молоток! - ответил ему старший. - Имеешь право, боец! А мы для
родного брата, для дембеля, все сделаем! Базара нет!
Он тоже был хмелен. Но пьянило его сейчас не пойло, а злость и
решимость. Так было всегда, если что-то или кто-то мешал ему.
Вот и сегодня. Как хорошо гуляли: самогон, девки, музыка... Не для
себя, для младшего брата все делалось. Он - из армии, словно в тюрьме
отсидел два года. Положено встретить как следует. И, как старший брат, он