"Борис Петрович Екимов. Родительская суббота (Рассказы разных лет) " - читать интересную книгу автора

трактористы да комбайнеры, шоферы, а ныне и вправду мыкаются без дела.
- Люди ищут, находят. Едут и в Крым, и в Рым.
- Чего они там находят? Так-то вот...
- А все же жалко, молодые. Репанцы, они сроду глупомордые, а как
выпьют - совсем дураки.
Между тем помаленьку, но миновали последние хуторские дома. Ребятишки
не отставали. Да и взрослые нашлись любопытные.
Разгорался ясный январский день. Под солнцем, под легким ветром
облетал с деревьев куржак, сверкая переливчатыми блестками.
Дорога пошла под уклон, к Дону. Чернели у берега на заснеженном льду
две большие квадратные майны.

Городские же рыбаки к этой поре успели проведать Голубинскую протоку,
там ловился окунь, но мелкий. Поднялись по течению выше, где в устье
невеликой речки брались хорошая плотва и красноперка. Но отцу девочки на
месте не сиделось. Он любил "судачить" на блесну, "вуалехвостку", живца. А
судака, как известно, надо искать, не лениться. Вот и катили с дочерью от
места к месту по толстому ледяному панцирю. Бурили лунку за лункой. Но
судак, как говорят рыбаки, "молчал" и даже "не любопытничал", играясь с
наживой.
Скопление людей возле правого берега заметили издали, А это был знак.
Рыбаки кучею зря не собираются. Значит, ловят. Устремились туда.
Слишком поздно отец девочки понял, что это вовсе не рыбалка, совсем
иное. Хотя по-рыбачьи, на бечеве - урезе - в четыре руки тянули из-подо
льда тяжелое.
Девочка вышла из машины и, обомлев, глядела. На белом заснеженном льду
лежала большая голова старухиной коровы Мани, приметная белым пятном на
лбу. Рогатая, с прикушенным языком. Это было неестественно и страшно: белый
снег и голова, словно живая, глаза глядят. Рядом валялась коровья шкура и
ни на что не похожий, но все же теленок в коричневой шерсти. Плоский,
словно спущенный шарик, а значит, совсем неживой.
А в большой черной квадратной проруби, влекомая бечевою из-подо льда,
с шумом выплеснулась голова человечья: мальчишеское лицо, омытое, без крови
и грязи, синие глаза, светлые волосы мокрыми прядями. А в глазах -
изумленье впервые увидевшего белый свет и людей. Через сведенные холодом
синие губы пробилось тонкое: "Ма-а-а..."
"Му-у-у..." - послышалось девочке, и она бросилась на помощь.
- Теленок!! - кричала она. - Теленок!! - падая на колени возле черной
воды и обхватывая руками мокрую, но живую голову.
Девочку подхватил на руки отец. Потом, в машине, лежа на сиденье, она
стала плакать. Плакала и пыталась подняться, увидеть, что там, за машинным
стеклом, на льду, возле проруби.
Нашатырь из аптечки, горячий чай, отцовские руки, его лицо рядом, его
голос... И девочка ожила, спросила:
- Его спасли? Ну, тогда поедем отсюда... Скорее!.. Поедем домой. Домой
поедем.
Отец и сам понимал, что нужно уезжать.
Уехали, оставляя позади развязку этого зимнего, короткого, еще не
прошедшего дня, где от берега, на выручку своим, спешили старый Репа и дочь
его, гнали скотину. Но этого уже не видели ни отец, ни дочь.