"Антуан Мари Роже де Сент-Экзюпери. Военный летчик" - читать интересную книгу автора

III

- Давай быстрее... Где перчатки? Нет... Не эти... поищи в моем мешке...
- Что-то не вижу, господин капитан.
- Ты остолоп.
Все они остолопы. И тот, который не может найти мои перчатки. И тот,
другой, из штаба, со своей навязчивой идеей полета на малой высоте.
- Я просил тебя дать мне карандаш. Уже десять минут, как я прошу дать
мне карандаш... Есть у тебя карандаш?
- Есть, господин капитан.
Нашелся-таки разумный человек.
- Привяжи к карандашу тесемку. И привесь его мне сюда, вот к этой
петле... Послушайте, стрелок, вы что-то не торопитесь...
- Потому что я уже готов, господин капитан.
- А! Ладно...
Ну а штурман? Я переключаюсь на него.
- Как там дела, Дютертр? Все в порядке? Рассчитали курс?!!
- Курс готов, господин капитан.
Ладно. Курс готов. Безнадежное задание... Спрашивается, есть ли смысл
обрекать на гибель экипаж ради сведений, которые никому не нужны и которые,
даже если кто-нибудь из нас уцелеет и доставит их, никогда и никому не будут
переданы...
- Наняли бы они себе спиритов, там, в штабе...
- Зачем?
- Да чтобы мы могли передать им вечером, через вертящийся столик, эти
их сведения!
Я не в восторге от своего выпада, но продолжаю ворчать:
- Ох уж эти штабные! Сами бы летали на эти безнадежные задания!
Как долго тянется церемониал одевания, когда ты понимаешь, что вылет
безнадежный, и старательно снаряжаешься только для того, чтобы изжариться
заживо. Не так-то просто натянуть один за другим три слоя одежды, нацепить
на себя целый ворох аппаратуры, которую носишь, как старьевщик, наладить
подачу кислорода, систему обогрева, телефонную связь между членами экипажа.
Дышу я через эту маску. Резиновая трубка связывает меня с самолетом - она
так же необходима, как пуповина. Самолет регулирует температуру моей крови.
Самолет обеспечивает мою связь с людьми. У меня прибавились органы, которые
служат как бы посредниками между мной и моим сердцем. С каждой минутой я
становлюсь все более тяжелым, более громоздким, более неподвижным. Я
поворачиваюсь сразу всем туловищем, и, когда наклоняюсь, чтобы потуже
затянуть ремни или застегнуть неподдающиеся "молнии", у меня трещат все
суставы. Старые переломы причиняют мне боль.
- Подай-ка сюда другой шлем. Я уже сто раз говорил тебе, что старый
больше не надену. Он жмет.
Дело в том, что на большой высоте череп каким-то чудом распухает. И
шлем, который на земле тебе впору, на высоте девять тысяч метров сжимает
кости, как в тисках.
- Так это же другой, господин капитан. Я вам его сменил...
- А! Ну ладно.
Я, конечно, ворчу, но без всяких угрызений совести, потому что я