"Антуан Мари Роже де Сент-Экзюпери. Военный летчик" - читать интересную книгу автора

Алиасу всегда удавалось спасти свои самолеты, грузовики и десять тонн
военного имущества. Но мы понимаем: силы его на исходе, нервы уже не
выдерживают.
- Ну, так вот...
Он все стучит и стучит по столу, не глядя на нас.
- Дело очень скверное...
Он пожимает плечами.
- Скверное задание. Но в штабе настаивают... Упорно настаивают... Я
возражал, но они настаивают... Вот так-то.
Мы с Дютертром смотрим в окно - небо ясное. Я слышу, как кудахчут куры:
командный пункт помещается на ферме, а отдел разведки - в школе. Лето,
зреющие плоды, прибавляющие в весе цыплята, колосящиеся хлеба - все это
вполне уживается во мне с мыслью о близкой смерти. По-моему, покой этого
лета никак не противоречит смерти, и в сладости окружающего я не вижу ни
малейшей иронии. Но у меня мелькает смутная мысль: "Лето какое-то
ненормальное... Лето попало в аварию". Я видел брошенные молотилки.
Брошенные комбайны. В придорожных канавах - разбитые и брошенные автомобили.
Брошенные деревни. В одной опустевшей деревне из колонки все еще лилась
вода. Чистая вода, стоившая человеку стольких забот, растекалась грязной
лужей. Передо мной возникает вдруг нелепый образ: мне чудятся испорченные
часы. Будто испорчены все часы. Часы деревенских церквей. Вокзальные часы.
Каминные часы в покинутых домах. И в витрине сбежавшего часовщика - целое
кладбище мертвых часов. Война... никто больше не заводит часов. Никто не
убирает свеклу. Никто не чинит вагонов. И вода, предназначенная для утоления
жажды или для стирки праздничных кружевных нарядов крестьянок, лужей
растекается по церковной площади. И летом приходится умирать...
Я словно заболел. И врач только что сказал мне: "Дело очень
скверное..." Значит, надо подумать о завещании, о тех, кто остается. Словом,
мы с Дютертром поняли, что задание - безнадежное.
- Учитывая обстановку, - заключает майор, - с риском считаться не
приходится...
Ну конечно. "Не приходится". И никто тут не виноват. Ни мы - в том, что
приуныли. Ни майор - в том, что ему не по себе. Ни штаб - в том, что он
отдает приказы. Майор мрачнеет, потому что эти приказы бессмысленны. Мы тоже
это знаем, но это известно и штабу. Он отдает приказы, потому что надо
отдавать приказы. Во время войны штабу положено отдавать приказы. Их
доставляют прекрасные всадники или, что более современно, мотоциклисты. Там,
где царили хаос и отчаяние, один из таких прекрасных всадников соскакивает с
взмыленного коня. Словно звезда волхвов, он указывает будущее. Он приносит
Истину. И приказы вновь ставят все на свое место.
Такова схема войны. Так ее изображают на лубочных картинках. И каждый
изо всех сил старается, чтобы война была похожа на войну. Ревностно, с
усердием. Каждый стремится соблюдать все правила игры. Тогда, быть может,
эта война соблаговолит походить на войну.
И только ради того, чтобы она походила на войну, бесцельно обрекают на
гибель экипажи самолетов. Никто не хочет признать, что эта война ни на что
не похожа, что все в ней бессмысленно, что она не укладывается ни в какую
схему, что люди с серьезным видом все еще дергают за ниточки, которые уже
оторвались от марионеток. Штабы с полной убежденностью рассылают приказы,
которые никуда не дойдут. От нас требуют сведений, которые невозможно