"Антуан Де Сент Экзюпери. Цитадель" - читать интересную книгу автора

С самой высокой башни крепости вижу: не нуждаются в жалости страждущие,
упокоившиеся в лоне Господа и носящие по ним траур. Усопший, о котором
помнят, живее и могущественней живущего. Вижу смятенье живущих и сострадаю
им.
Их я хочу исцелить от тоски и безнадежности.
Сострадаю тому, кто открыл глаза в праотеческой тьме и поверил, что
кровом ему Божьи звезды, и догадался вдруг, что он в пути.
Я запрещаю расспрашивать его, ибо знаю: нет ответа, который истощил бы
любопытство. Вопрошающий отверзает бездну.
Глубины сердца ведомы мне, и знаю: избавив вора от нищеты, я не избавлю
его от желания воровать, и осуждаю беспокойство, толкающее вора на
преступление. Он заблуждается, думая, что зарится на чужое золото. Золото
светится, как звезда. Любовь, пусть даже не ведающая, что она - любовь,
нуждается только в свете, но не в силах человеческих присвоить себе свет.
Мерцание завораживает вора, и он совершает кражу за кражей, подобно безумцу,
что ведро за ведром вычерпывает черную воду родника, чтобы схватить луну.
Вор крадет и в мимолетное пламя оргий швыряет прах уворованного. И снова
стоит в темноте за углом, бледный, словно перед свиданием, неподвижный из
страха спугнуть, надеясь, что именно здесь он отыщет однажды то, что утолит
его жажду.
Отпусти я его на свободу, он снова будет служить своему божеству, и
завтра же моя стража, если я пошлю ее подстригать деревья, схватит его в
чужом саду: с колотящимся сердцем он ждал улыбки фортуны.
Но его первого я укрою своей любовью, потому что усердия у него больше,
чем у благоразумного в его лавке. Я строю город. Мою крепость я решил
заложить здесь. Я хочу остановить идущий караван. Он был семечком в русле
ветра. Ветер расточает семена кедра как аромат. Но я встаю на пути ветра. Я
укрываю семя землей, чтобы во славу Божию поднялись и оделись смолистой
хвоей кедры.
Любви нужно найти себя. Я спасу того, кто полюбит существующее, потому
что такую любовь возможно насытить.
Только поэтому я затворяю женщину в доме мужа и велю бросить камень в
неверную. Мне ли не знать томящей ее жажды? Словно в открытой книге, читаю я
в сердце той, что в вечерний час, сулящий чудеса, оперлась на перила: своды
небесного моря сомкнулись над ней, и собственная нежность - палач для нее.
Как ощутим для меня ее трепет; рыбка трепещет на песке и зовет волну:
голубой плащ всадника. В ночь бросает она свой зов. Кто-то по явится и
ответит. Но тщетно она будет перебирать плащи, мужчине не насытить ее.
Берег, ища обновления, призывает морской прилив, и волны бегут одна за
другой. И одна за другой исчезают. Так зачем потворствовать смене мужей: кто
любит лишь утро любви, никогда не узнает встречи.
Я оберегаю ту, что обрела себя во внутреннем дворике своего дома, ведь
и кедр набирается сил, вырастая из семени, и расцветает, не переступив
границ ствола. Не ту, что рада весне, берегу я, - ту, что послушна цветку,
который и есть весна. Не ту, что любит любить, - ту, которая полюбила.
Я перечеркиваю тающую в вечернем сумраке и начинаю творить ее заново.
Вместо ограды ставлю с ней рядом чайник, жаровню, блестящий поднос из меди,
чтобы мало-помалу безликие вещи стали близкими, стали домом и радостью, в
которой нет ничего нездешнего. Дом откроет для нее Бога. Заплачет ребенок,