"Антуан Сент-Экзюпери. Мораль необходимости" - читать интересную книгу автора

Пачку этих писем выкрал один хулиган. И вот он влез на учительскую кафедру,
а несколько других хулиганов держали багрового от стыда мальчика, вынуждая
его слушать, как под оглушительные взрывы хохота публично оглашают его
тайны.
В душе у него было одно только желание. Убить. С нарушением
неприкосновенности некоего внутреннего царства либо смиряются, либо нет.
Существуют границы, переступать которые противоестественно... Но там, где на
свет открыто выволакивают расовые различия, там перейдена внутренняя
граница. И тогда ощущаешь на губах вкус убийства. И мы, одиннадцатилетние
мальчишки, из которых каждый был сам по себе, в тот раз поняли, что значит
чувство стыда. Допустимо все, только не это. Мы смолчали бы, если бы его
поколотили, пусть даже несправедливо. Но теперь мы воспринимали его позор
самой возвышенной частью своего существа - не той, где таится сострадание,
но той, где живет честь, где в человеке живет человек. Человек, который
получен нами как таинственное наследие семейного [нрзб.], веры, чего-то,
чему я даже не могу найти определения, неуловимого и неоценимого. И мы
схватились за оружие. Оружием нашим были линейки, чернильницы и кулаки. Мы
отомстили за подвергшегося пытке товарища, который после подобного унижения
того гляди утопился бы со стыда. Всего залитого чернилами (результат взрывов
наших метательных снарядов), мы торжественно вынесли его на руках.
- Да не плачь ты, дурак! Эти твои письма были такие [нрзб.], что никто
ничего не понял.
И он, вновь обретя достоинство, засмеялся...
И это главное. Нами двигала не жалость. Пусть она праведна, благородна,
необходима, но существует нечто прекрасней, чем она, и это нечто кроется в
глубине наших чувств. Мы защищали этого мальчика и в то же время нечто
большее - человека, которого чтили в нем.
Наши цели в войне! Они у нас есть, и они все те же. Естественно, поля,
леса, деревенские сумерки и полные амбары - все, что связывается с будущим и
основывается на будущем. Существует красота в стремлении к победе, но она
существует и в устойчивости, неизменности родового наследия, в неторопливой
привычности, которая называется верой и постепенно, понемногу все окрашивает
в свой цвет. Этот цвет проявляется не сразу, но благодаря ему после стольких
веков существования Франции мы, чьи корни уходят в такую глубину, обрели
волшебный мир. Чтобы обрести душу, нужно спокойствие, и Нагорная проповедь
проходит через века. А динамичность немцев - всего лишь замутненность
сознания: в них не теплится внутренний огонь. Но в конце концов и в
сущности, дело вовсе не в том, чтобы браться за оружие ради обороны границ,
существующих для спокойствия сынов человеческих. Нет, надо защищать ту
несуществующую, незримую границу, над которой впервые нависла опасность.
Нам прекрасно известно, что тоталитарное государство - это масса,
подавляющая индивидуальность, нация, подавляющая человека. Вот уж поистине
великое открытие, которым так кичится г-н Гитлер, доказывая свою
гениальность! Суть его в том, что множество людей сильнее, чем один человек,
и, следовательно, если единица не подчиняется множеству, это
противоестественно. Что немецкая масса сильней, чем чешский народ. А то, что
чешский народ, будучи слабее, существует и имеет какое-то свое мнение, это
уже нестерпимый вызов, равно как и существование художника, который не
желает писать в соответствии с идеалом массы.
Отношение к Польше? Да то же самое, что и к человеку внутри Германии: