"Борис Ельцин. Президентский марафон (мемуары)" - читать интересную книгу автора

досрочных выборах. Обязательный осмотр состояния его здоровья возможен, на
мой взгляд, только до выборов. Иначе появляется огромное поле для интриг,
нечистоплотной игры, политической нестабильности.
Логично? По-моему, да.
Но у Думы - совсем другая логика. Коммунисты начиная с 91-го, даже
раньше, с 90-го года, были одержимы одной идеей: устранить Ельцина.
Вот и сейчас, в начале 97-го, ярко-красная часть Думы шла проторенным
путем. Жаждала крови. Моей крови.
Выражение, как говорится, фигуральное. Но человеку, которому не так
давно пилили грудную клетку, этот черный юмор не совсем по душе.
17 января. Голосование в Думе о состоянии моего здоровья. Депутаты
фракции "Наш дом - Россия" покинули зал заседаний. Фракция "Яблоко"
предложение коммуниста Илюхина не поддержала. Аграрии разделились.
Предложение не принято.
Что я чувствовал в этот момент, в конце января?
Конечно, злился на себя, на лечащих врачей. Это же надо, не уберечься
после такой операции! Ведь все так удачно сложилось... Сердце сразу
заработало. Я так быстро встал, пошел, так быстро восстановился. Насколько
легче стало дышать. Вышел на работу с опережением графика. И вот - на тебе!
То ли поторопился с выходом, то ли вирус подхватил какой-то. То ли в бане
переохладился. Не подумал, что организм-то ослабленный. Нельзя было
рисковать. И - вылетел из активной жизни еще на полтора месяца.
Тяжелая вещь - послеоперационная пневмония. При подготовке к операции я
похудел на 26 килограммов. А тут еще сильный жар, слабость. Тело как будто
не мое, легкое, почти прозрачное. Мысли уплывают.
Как будто заново рождаешься.
Кстати, вот это важно. Я - уже другой "я". Другой Борис Ельцин. Много
переживший, можно сказать, вернувшийся с того света. Я уже не могу, как
раньше, решать проблемы путем перенапряжения всех физических сил. Резких,
лобовых политических столкновений. Теперь это не для меня.
Несколько дней держалась температура под сорок. Медленно-медленно пошла
вниз. Врачи волновались, что могут быть осложнения. Не пойдет ли
воспалительный процесс дальше.
Стал приходить в себя уже ко дню рождения. За окном февраль. Зима пошла
на убыль.
23 февраля я впервые вышел на публику.
Старый кремлевский ритуал - возложение венков к могиле Неизвестного
солдата. Именно сюда моим указом перенесен пост номер один. Раньше он был у
Мавзолея, на Красной площади. Перед склепом с мумией вождя мирового
пролетариата чеканили шаг кремлевские гвардейцы, сменяя друг друга каждый
час. Сегодня они здесь, у символической могилы всех наших солдат, погибших
за Родину.
Я подхожу к группе журналистов. Давно знакомые лица. Они ждут моих
слов. Им очень важно, что же я сейчас скажу, после столь долгого отсутствия.
Про Думу: "Со мной очень трудно так... разговаривать. Я могу и сдачи
дать".
Первые слова давались с трудом. И все-таки в привычной роли я
почувствовал себя гораздо лучше. Никто не должен считать, что Ельцин сдулся,
как воздушный шарик.
... Но какое-то раздражение висит в воздухе. Общество ждет поступков,