"Джон Элдридж. Путь желания " - читать интересную книгу автора

вопросы, на которые я уже никогда не получу ответа. Мир опустел.
Lament for a Son
Глупо, конечно, но я поймал себя на том, что резко обернулся, чтобы
посмотреть на серебристый джип, который проехал мимо меня. Я стал
вглядываться, чтобы понять, его ли это машина, он ли это. Брент погиб, и я
это знал. Знал, как никто. Но я по-прежнему оборачивался, когда проезжала
машина, напоминающая его джип. Что-то заставляло меня делать это, что-то
выходящее за рамки разумного. Я думал, а вдруг это его машина, вдруг он
снова проехал мимо меня. На другой день на стоянке машин я увидел старый
помятый джип "Чероки" с багажником наверху. Я остановился, вернулся и
присмотрелся повнимательнее. Умом я понимал, что это глупо. Брента больше
нет. Но мое сердце отказывалось верить этому. Или, скорее, мое стремление к
тому, чтобы все в этом мире было правильно, было настолько сильным, что оно
лишало меня способности мыслить логически и заставляло снова и снова
поворачивать голову в надежде на невозможное.
Блез Паскаль сказал: "У сердца свой рассудок, который рассудку
недоступен...". В нас есть что-то, что заставляет нас тосковать, надеяться,
а иногда даже верить, что в мире все не так, как должно быть. Все внутри нас
восстает против смерти, атакующей жизнь. И поэтому люди, которые неизлечимо
больны, женятся. Заключенные концентрационных лагерей разводят цветы.
Супруги, давно находящиеся в разводе, тянутся ночью обнять того, кого уже
нет рядом. Это похоже на боли, которыми страдают люди, потерявшие
конечность. Они по-прежнему ощущают боль там, где когда-то была часть тела,
и по-прежнему стараются не ударить об угол стола или не прищемить дверью
машины ногу или руку, которых у них уже давно нет. Наше сердце тоже знакомо
с чем-то подобным. Где-то в глубине души мы отказываемся смириться с
существующим положением дел или с тем, каким оно должно быть или будет.
Симона Вейл была права, есть только две вещи, трогающие человеческое
сердце: красота и горе. Те моменты, которые в соответствии с нашими
представлениями должны длиться вечно, и те моменты, которые вообще не должны
наступать. Что же нам следует вынести для себя из этих посланий? Как мы
должны понимать то, что они несут в себе? Драматург Кристофер Фрай писал:
Безвыходность и драматичность нашего положения состоит в том, что мы
абсолютно не понимаем его. Возможно, мы смертны. И что же? Возможно, мы
бессмертны. И что тогда? Мы все погружены в фантастическую действительность,
граничащую с ночным кошмаром, и как бы ни старались мы ее осмыслить, как бы
ни была тверда наша вера, как бы далеко ни ушла наша наука или как бы близко
ни подступили мы к основам мистицизма, мы не можем понять, какова она на
самом деле.
A Playwright Speaks: How Lost,
How Amazed, How Miraculous We Are
И как же, по словам Фрая, мы решаем эту проблему? Мы находим самое
худшее решение: смиряемся со своим положением. Мы мало-помалу свыкаемся с
ним и почти не замечаем этого.


Все по-прежнему

Произошло нечто ужасное, нечто страшное. Нечто худшее, чем
грехопадение. Потому что в результате этой величайшей трагедии мы потеряли