"Мирча Элиаде. От Залмоксиса до Чингиз-хана" - читать интересную книгу автора

похоже, не принадлежит фрако-дакийской лексике. Однако у нас нет достаточных
оснований усомниться в подлинности сообщения о местопребывании
первосвященника. На всей огромной карпатско-дунайской и балканской
территории, а также в других местах (в Малой Азии, Иране, Индии) с
незапамятных времен и до начала нашего века вершины гор и пещеры были
излюбленными местами уединения для аскетов, монахов и созерцателей всех
мастей.
На новом этапе дакийской религии, зафиксированном Страбоном, характер
Залмоксиса претерпел существенные изменения. В первую очередь, произошла
идентификация бога Залмоксиса и его первосвященника, который был обожествлен
и получил то же имя. Этот аспект культа Залмоксиса не был известен Геродоту,
однако это не означает, что идентификация первосвященника и бога явилась
нововведением, поскольку, как мы убедились, речь идет о характерной
особенности фрако-фригийцсв. Впрочем, не исключено, что мы имеем дело с
кельтским влиянием или же с определенным процессом, длившимся два-три века,
в результате которого первосвященник Залмоксиса завоевал достаточный
авторитет для того, чтобы считаться представителем бога, а потом и самим
богом.
У Страбона-Посейдония мы больше не находим отголосков мистериального
культа в том виде, как его описал Геродот. Залмоксис больше не изображается
как ученик Пифагора, давший гето-дакам откровение о бессмертии души, теперь
он - обыкновенный раб, постигший искусство угадывать будущее по звездам. Для
Страбона самым неоспоримым доказательством преемственности от Залмоксиса,
раба Пифагора к Деценею служит вегетарианство гето-даков, о котором Геродот
не упоминает. Наконец, для Страбона культ Залмоксиса обусловлен образом
первосвященника, который живет в одиночестве на вершине горы, одновременно
являясь первым советником правителя. Культ Залмоксиса - "пифагорический",
поскольку исключает употребление в пищу мяса.
Очевидно, что Страбон не знал, что он повторяет знаменитую историю
Залмоксиса, которая была известна каждому образованному человеку во времена
Геродота. Вполне вероятно, что новые сведения касались лишь возвышения
первосвященника, а также "пифагорического" аскетизма даков. Нам трудно
судить, в какой мере эсхатологическая природа инициации и мистерии
Залмоксиса, описанная Геродотом, сохранилась во времена Страбона. Несомненно
лишь то, что пролить свет на эзотерический аспект культа Залмоксиса может
лишь анализ образа первосвященника.

ОТШЕЛЬНИКИ И МУДРЕЦЫ

Мы уже приводили сообщение Страбона о theosebeis и kapnobatai мизийцев,
проживавших на правом берегу Дуная. Эти аскеты и созерцатели были
вегетарианцами и питались медом, молоком и сыром. Страбон добавляет, что и
среди фракийцев находились праведные отшельники, жившие вдали от женщин и
известные под именем ktistai. Их почитали за то, что они посвящали себя
богам и "жили, не ведая страха". По сообщению Флавия Иосифа, даки называли
этих аскетов и созерцателей pleistoi, именем, которое Скалигер предлагал
прочитывать как polistai.
Это имя породило противоречивые толкования. Пырван усматривал в ktistai
греческий термин ktistes "основатель" и, принимая прочтение Скалигера,
переводил polistai как "основатель города". Выдающийся археолог полагал, что