"Мирча Элиаде. Опыты мистического света " - читать интересную книгу автора

находит в Бхагавад-гите [XIV, II]: "Когда есть знание, из отверстий в
теле исходит свет"^31 . Сияние тела,
следовательно, - это синдром трансценденции любого состояния: боги, люди
и Будды сияют, когда они пребывают в самадхи, то есть когда они
отождествляются с высшей реальностью, с Бытием. Согласно традициям,
выработанным китайским буддизмом, пять огней сияют при рождении каждого
Будды - а из его трупа брызжет пламя^32
. И каждый Будда может озарить целое
мироздание пучком волос, растущим у него между бровей^33
. Известно, что Будда безграничного
света, Амитабха, находится в центре амидаизма - мистического учения,
придающего основное значение опыту света^34
.

Другая важная для нашего исследования мистическая тема - посещение Будды
Индрой, когда тот медитировал в пещере Индрашаилагуха. Согласно этому
мифу, Индра, сопровождаемый толпой богов, спустился с неба в Магадху,
где Татхагата медитировал в пещере горы Ведияка. Будда, чья медитация
была прервана пением одного гандхарвы, волшебным образом расширил
пещеру, так, что его гости смогли войти, и милостиво принял их. Пещеру
озарил ярчайший свет. Как говорит Дигханикайя (Сакка Панха Сутта), свет
исходил от богов, но другие источники (Диргханана-сутра, X, и т.д.)
объясняют это "пламенным экстазом" Будды. "Посещение Индры" не
упоминается в классических жизнеописаниях Будды, написанных на пали и
санскрите. Но этот эпизод занимает важное место в искусстве Гандхары и
Центральной Азии^35 . Эта мифическая
тема представляет собой параллель к легенде о Рождестве Христа в пещере
и о посещении царей-волхвов (см. ниже). Как заметил Моннере де Виллар^36
, обе легенды сводятся к тому, что
Царь Богов (Индра) или "Цари, сыновья Царей" проникают в пещеру, чтобы
поклониться Освободителю, и во время их пребывания пещера озаряется
чудесным светом. Эта мифическая тема несомненно древнее
индо-ирано-эллинистического синкретизма; она связана с мифом о
победоносном возникновении Солнечного бога из Первичной пещеры.

Теперь следует сказать несколько слов об отношениях между космогонией и
метафизикой света. Мы видели, что махаяна отождествляет Татхагат с
космическими элементами /(skandha)/ и рассматривает их как светоносные
существа. Эта дерзкая онтология становится доступной пониманию лишь в
том случае, если иметь в виду всю историю буддийской мысли. Но возможно,
что сходные идеи, или во всяком случае предчувствия этой грандиозной
концепции, по которой космогония есть не что иное, как проявление Света,
относятся к еще более ранней эпохе. Кумарасвами сопоставил санскритское
слово "лила" /(lila)/, означающее "игра" и, особо, "космическая игра", -
с корнем /lelay/, что значит "пылать", "мерцать", "блистать". Этот
глагол /lelay/ может передавать понятия Огня, Света, или Духа^37
. Итак, представляется, что индийская
мысль верно уловила некоторые связи между сотворением космоса,
понимаемым как божественная игра, с одной стороны, и, с другой стороны -
игрой огня, сверканием костра, в котором достаточно дров. Очевидно, что