"Ольга Елисеева. Дерианур - море света " - читать интересную книгу автора

Ничего о таинственной Гришкиной вдове он, естественно, не узнал. Но
вот о самом Орле известие пришло скорое и страшное.

Лучше б Иван этого никогда не видел. Лучше б он сам сгинул где-то в
болотах Померании! Он, он, не младшие! В их жалкую квартиру на Малой
морской постучался молодой офицер в выцветшей от солнца армейской форме -
капитан Иван Тимофеев сын Болотов - сослуживец Григория по артиллерийскому
полку, побывавший с ним при Кунендорфе.
Иван Тимофеевич поклонился братьям, снял треуголку, перекрестился на
угол, в котором стояла золотая икона Николы Чудотворца с давно уже не
тлевшей лампадой, и сказал то, чего от него все мучительно ждали.
-- Простите меня, что принес вам плохую весть. Брат ваш Григорий, --
гость помедлил, собираясь с силами, -- погиб, получив неисчислимые раны в
Кунендорфской баталии, и покрыл себя великой славой, взяв прусское знамя и
пленив вражеского фельдмаршала.
Повисла глубокая тишина. Иван медленно склонил голову на большие
руки. Алексей зачем-то стал поправлять сапоги, стараясь не смотреть на
проклятого гостя, а Федор, поперхнувшись чаем, вдруг тоненько заголосил:
-- Да на хера нам прусский фельдмаршал? Да заебись он ихним знаменем!
Кто нам Гришку вернет? - И тут же получил резкий подзатыльник от Алехана.
-- Не матерись! Брата хороним.
Алехан оправился первым. Он встал, пожал руку Болотову и сдержанно
попросил уважить дом, придя сегодня вечером на поминки. Да и дальше Алексей
все взял на себя: и друзей-товарищей, и харчи, и водку. Впервые в жизни
братья видели, как Иван не нашелся, не знал, за что приняться и как себя
держать. Он догадался только послать за Потемкиным, напомнив Алехану, что у
Грица всегда найдутся и деньги, и возможность достать закуски не из
трактира.
Вечером на Малой морской были гости. Много. Почти все из тех, с кем
служил Гришан. Пили чинно, разливая водку из зеленого штофа с дутым
императорским гербом в высокие синеватые бокалы со звездами. Закусывали
пирогами с визигой, семгой и хрустящими от тмина огурцами. Дружно выдыхали
в рукав и поминали Григория в самых пристойных выражениях.
Капрал Челищев рассказал, как Орлов чуть не вышиб голштинцу Футбергу
глаз за неуместное выражение при даме. Каптенармус Егоров вспомнил случай,
когда Гришан увел у цыгана медведя и катался на нем ночью в Летнем саду, да
Топтыгин напугался, черт косолапый, белых статуй и шасть в сторону, а там
самая Канавка Лебяжья с водой. Выплыли.
Потемкин сидел молча и почему-то вспоминал, как зимой аж к самому
дворцу подъезжали по Неве самоеды на оленях, и их чумы были видны на
Стрелке Васильевского острова. Орлов подбил тогда друзей пойти посмотреть
дикарей, да увел у них сани, не на совсем, конечно, так, покататься. И они
всей гурьбой разъезжали по замерзшей реке на оленях, горланя песни и славя
Матушку Елисавет.
Грицу вдруг сделалось так больно, что он заплакал, и тут понял, что
уже не на шутку захмелел и надо бы кончать опрокидывать в рот стакан за
стаканом, но не мог.
Еще через пол часа он выбрался на лестницу, чувствуя себя совершенно
пьяным и несчастным. Привалился к стене и заснул. Точно провалился в
глубокий обморок.